В большой гостиной дома лежала на полу шкура полярного медведя, а со стен глядели десятки оленьих голов. Широкие круглые барные табуреты были сделаны из слоновьих ног, а светильники – из оленьих ног, просверленных длинной дрелью, чтобы пропустить электрический шнур.
Раз в году сеньор Доминго обязательно отправлялся на сафари в Африку. Когда Хакаранда работала на ранчо, туда пригнали два фургона с плоскими, как белье в стопках, трупами зверей, из которых потом сделали чучела.
Хакаранде вменялось в обязанность протирать стеклянные глаза всех находившихся в комнате животных.
– Сеньор Доминго любит, чтобы зрачки блестели, как живые, – сказала она.
Два раза в неделю Хакаранда должна была наливать в таз воду с моющим средством и, стоя на стремянке, протирать стеклянные глаза мокрой салфеткой, пока в них не засверкает жизнь. Она сказала, что, как ни старалась, так и не смогла найти ни одной дырочки от пули – настолько искусно были заштопаны шкуры.
Хакаранда описала сеньору Доминго как милейшую женщину благородных кровей родом из Соноры, изысканную и элегантную, не в пример мужу. Сеньора Доминго ненавидела Акапулько и, по словам Хакаранды, что ни день одолевала сеньора Доминго просьбами уехать отсюда. Почти все время сеньора Доминго проводила у телеэкрана.
– Магазины и парикмахерские ее не привлекают, не то что других женщин. Она просто сидит дома, смотрит фильмы и играет с сынишкой, – болтала Хакаранда. – Да и сеньор Доминго не любит, чтобы они выходили.
Сеньор Доминго родился в Акапулько. Его отец, скончавшийся несколько лет назад, владел небольшим отелем, тем самым, где когда-то служила горничной Хакаранда.
– Вот так я и попала сюда. Я уже работала на них, когда убиралась в номерах.
После завтрака я поднялась в сад и стала ждать Хулио, чтобы опять ходить за ним как привязанная и любоваться на его красоту.
Площадка сада нависала над океаном, и я увидела два больших круизных лайнера, заходящих в гавань. От одного из причалов оторвались и устремились к лайнерам несколько моторных катерков, торопясь забрать и доставить в Акапулько любителей шопинга.
Когда появился Хулио, я следовала за ним тенью и поедала его глазами. Он безмолвно принимал мое обожание. Иначе я себя вести не умела. Я любила его и желала его, но никто не подготовил меня к такому поклонению.
Я жаждала приказаний, чего-нибудь вроде: «Принеси мне попить».
Или хотя бы: «Подержи ножницы, пока я переставлю лестницу».
Я хотела, чтобы мной руководили.
Я хотела ему подчиняться. Я хотела упасть на колени.
Мы ходили по тихому саду и пропитывались любовью под звуки обрезки и вскопки.