Костюм незнакомца выглядел отнюдь не роскошно, однако был опрятен, скроен со вкусом и несколько походил на военный, чему способствовали два пистолета, заткнутые за пояс, и длинная шпага со стальным эфесом, висевшая на перевязи. Незнакомец был высок ростом, строен и, видимо, силен. Отвага, сквозившая во всей его наружности, выдавала в нем одного из тех людей, которых было в то время очень много: людей, с первого раза умевших требовать – полагая, что имеют на это право, – уважения от тех, с кем сводил их случай.
Между тем трактирщик, несколько оправившись от испуга и удивления, сделал несколько шагов к незнакомцу, поклонился ниже, чем ему самому хотелось бы, затем под влиянием направленного на него горящего взгляда стянул с головы колпак и проговорил не вполне уверенно:
– Милостивый государь…
Но незнакомец бесцеремонно перебил его:
– Вы трактирщик?
– Да, – буркнул мэтр Пильвоа, удивляясь, что вынужден отвечать, когда собирался расспрашивать.
– Хорошо! – продолжал незнакомец. – Велите отыскать и поставить в конюшню мою лошадь, она где-то в вашем саду. И протрите ее уксусом с водой. Боюсь, у нее содрана кожа.
Эти слова были произнесены таким повелительным тоном, что трактирщик от удивления не нашелся что ответить.
– Ну! – прикрикнул незнакомец, слегка нахмурив брови. – Что же ты стоишь, дурак, вместо того чтобы исполнить мои приказания?
С мэтра Пильвоа мгновенно слетела спесь, он попятился и вышел, шатаясь, как пьяный. Незнакомец проводил его насмешливым взглядом и обернулся к слугам, которые, украдкой поглядывая на него, тихо перешептывались.
– Поставьте для меня стол около огня и подавайте ужин. Да поскорее, черт подери, я умираю с голода!
Слуги, в душе радуясь случаю сыграть шутку со своим хозяином, не заставили повторять приказание дважды. В одно мгновение стол был перенесен, столовые приборы разложены, и трактирщик, возвратившись, нашел своего нежданного гостя уже расправляющимся с великолепной куропаткой. Лицо Пильвоа украсилось оттенками радуги: сначала позеленело, потом пожелтело, потом покраснело. Того и гляди трактирщика мог хватить апоплексический удар.
– Это уж слишком! – возопил он, гневно топнув ногой.
– Что это с вами? – поинтересовался незнакомец, поворачивая голову и вытирая усы.
– Действительно, что это со мной? – поднял глаза к потолку трактирщик.
– Да, кстати, как там моя лошадь? Она в конюшне?
– Ваша лошадь, ваша лошадь, – бурчал Пильвоа, – до вашей ли теперь лошади!
– Да что же такое, позвольте спросить?! – воскликнул незнакомец, налив себе вина и разом осушив стакан. – Гм! Это юрансонское! – заключил он и с довольным видом поставил стакан. – Ни с чем не спутаешь!