. Вскоре после этого послания пришло еще одно, не менее важное: «Да будет тебе, дука, известно, что господин наш Гуго вот-вот прибудет и что он несет с собой из Рима золотое знамя святого Петра. Знай также, что он – глава всего войска франков. Поэтому приготовься принять его и войско так, как подобает по его достоинству, и устрой ему должную встречу»
{528}.
Однако прибытие Гуго в Константинополь выглядело весьма прозаично, и вовсе не из-за того, что византийцы не смогли встретить его с пышностью, соответствующей его положению. Оказалось, что по пути из южной Италии корабль Гуго попал в жестокий шторм и его выбросило на берег в Эпире без имущества и большей части войска, которое утонуло в море. Гуго был спасен и быстро доставлен в Диррахий, а затем и в Константинополь (чтобы император мог его успокоить). Отвечал за эту операцию Мануил Вутумит, который сделал быструю карьеру, став важным военачальником{529}. Автор «Алексиады» отметила, что эпизод с Гуго стал началом его карьеры{530}.
Гуго де Вермандуа был одним из первых участников «рыцарского» Крестового похода, достигших Константинополя. Он прибыл в город в конце октября 1096 года{531}. Готфрид Бульонский и его брат Балдуин добрались до столицы Византии примерно в это же время{532}. Граф Фландрии Роберт ненадолго отстал от них, отплыв из Апулии в декабре{533}. Стефан де Блуа и Роберт Нормандский, которые ехали вместе, скорее всего, тронулись в путь позже других, потому что были готовы отплыть из Италии только в начале апреля 1097 года{534}. К этому моменту Боэмунд уже был в Константинополе, а Раймунд Тулузский находился в сотне километров от города{535}.
Проход отрядов аристократов через территорию Византии был в основном мирным, хотя и сопровождался отдельными недоразумениями. Некоторые из них стали результатом чрезмерного рвения. Когда отряд, который вел Ричард Салернский, плыл в направлении Эпира, его матросы ошибочно приняли византийский флот за пиратов, подав команду к бою. Лавина стрел была выпущена из арбалетов крестоносцев. Одна из них попала в шлем командующего византийцев Мариана Маврокатакалона, а другая, пробив его щит и доспехи, застряла в теле. В атаке участвовал священник, сопровождавший западных рыцарей. Он взял лук и выпускал одну стрелу за другой так далеко, как мог, после чего схватил пращу и запустил большой камень, удар которого лишил Мариана сознания. Когда византиец пришел в сознание и смог подняться на ноги, в щеку ему попал кусок ячменной лепешки, брошенной священником, у которого больше не было под рукой другого оружия