Папа сразу оценил открывшиеся перед ним возможности. Он уже и так собирался посетить Францию, чтобы воспользоваться резким улучшением своего положения. Папа быстро и решительно откликнулся на просьбу императора, переданную послами в Пьяченце: «Его Святейшество Папа призвал многих исполнить эту службу, пообещать под присягой отправиться [в Иерусалим] по воле Божьей и предоставить императору самую верную помощь против безбожников на пределе их [рыцарей] возможностей»{418}. Вместо того чтобы рассылать письма, в которых говорилось о принципах организации похода без упоминания конкретных деталей и принципов организации, Урбан II решил лично продумать и реализовать масштабную экспедицию и уверенно двигался к этой цели. Как писал один хронист, «когда Урбан II услышал, что турки заняли внутренние районы Византии и жестоко угнетают христиан, то, движимый добродетельным благочестием и любовью к Богу, перешел через горы, спустился в Галлию и повелел созвать собор в Оверни в Клермоне»{419}.
Момент настал: папа должен был объявить о своем грандиозном плане. Теперь многое зависело от энергичности понтифика и его способности договориться с европейскими аристократами (и их подданными) о мобилизации войска, которое придет на помощь Византии.
Первый крестовый поход опирался на страсть, религиозный пыл и жажду приключений. Многие из его участников, конечно, вдохновились зажигательной проповедью Урбана II о долге христианина и обещании избавления от грехов: быстрота и энтузиазм, с которыми начался Крестовый поход, можно сравнить разве что с неожиданным и масштабным восстанием. Однако экспедиция была умело срежиссирована: риторика, с помощью которой удалось мобилизовать всю Западную Европу, подбиралась так, чтобы привлечь «правильных крестоносцев» как с военной, так и социальной точек зрения. Насколько это было возможно, были приняты меры, чтобы управлять потоком воинов и снабжать их всем необходимым на пути к Святой земле. Поэтому, для того чтобы понять причины столь быстрой мобилизации христианского воинства, необходимо оценить расчеты рисков, которые ей предшествовали. Урбан II умело и тщательно подобрал слова, с которыми он обращался к западноевропейской аудитории, но его призывы в значительной степени опирались на идеи и планы, выработанные Алексеем I в Константинополе. Урбан II пошел по трудному пути – мобилизации широких масс населения с целью создания эффективной и одновременно управляемой армии, которая могла бы решать задачи, определяемые военным руководством Византии. Мобилизация Западной Европы разворачивалась крайне запутанно, с политической и логистической точек зрения она требовала сотрудничества стольких сил, что в конце концов ею стало невозможно управлять.