Его уверенность проникает ко мне в голову и издевается над моей собственной нерешительностью.
– Дело не только в этом. Я должна выбрать, какую сторону своей души принять, а какую отвергнуть. Я принесу мир в Страну Чудес. И буду приходить всякий раз, когда подземное королевство будет нуждаться во мне.
У меня кружится голова от жара, пылающего в моем сердце. Словно его рассекают пополам докрасна раскаленным ножом. Отпечаток, оставленный Червонной Королевой, делается глубже и глубже.
– Но выбирать что-то помимо этого я пока не готова.
Иначе я упаду от боли.
– А тут, мой цветочек, твое себялюбие выступает во всей красе. Можно без колебаний утверждать, что ты целиком и полностью – злобная королева Червонного Двора.
– Хватит!
Не в силах сдерживаться, я запускаю камнем в облако дыма. Он пролетает насквозь, не задерживаясь, и со стуком падает наземь на другой стороне гриба. Издевательский смех Морфея побуждает меня повторить попытку, но две дырки в облаке – небольшое утешение. Я готова превратить в снаряды все камни под ногами и сделать из Морфея подобие швейцарского сыра.
Моя магия оказалась бессильна против творений Джеба, зато на них действуют воспоминания Червонной Королевы. Может быть, я сумею вызвать магию со страниц дневника и столкнуть ее с собственной. Как во время катания на «Гравитроне» – использовать две силы, одну против другой, чтобы вызвать реакцию.
Чем сильнее я сосредотачиваюсь, тем горячее делается дневник. Красное сияние проникает сквозь грудную клетку в вены. Я впитываю этот свет, пока кровь не начинает кипеть, а затем заставляю валяющиеся вокруг камни оторваться от земли. Ветви над головой опускаются и с приятным стуком отбивают мои самодельные снаряды, посылая их сквозь дымное облако и оставляя в нем зияющие дыры. Облако начинает растворяться.
– Наконец-то, – утомленным голосом произносит Морфей. – Я всегда должен понукать тебя, чтобы ты поняла, что никаких границ нет, кроме тех, которые ты устанавливаешь себе сама?
Я еще не вижу его, но феи здесь – они приплясывают в воздухе и хихикают. Они показывают мне язык, а затем рассеиваются среди ветвей, летя в ту же сторону, куда направились Чешик и Никки.
Остатки дыма развеиваются, как хлопковые волокна на ветру. Гриб полностью виден. На его шляпке балансирует огромная бабочка, хлопая низко опущенными, раскинутыми крыльями. Хоботком она сосет трубку кальяна и выпускает новую цепочку звездочек и сердечек.
– Подожди, – говорю я, и гнев сменяется удивлением. – Ты не можешь принять облик бабочки. Не можешь пользоваться магией. Это иллюзия.