Я быстро прихожу в себя, и передо мной открывается вся сцена. В воздухе висит застоялый запах, снег окутывает землю. Крики и вопли беспокойных душ звенят в ушах.
А главное, мои уши пронзает мучительный крик Джеба.
Я бросаюсь на звук и останавливаюсь в нескольких шагах за спиной Второй Сестры. Она воздевает ножницы, испачканные кровью. Ее прозрачная кожа и волосы цвета графита тоже забрызганы красным.
Джеб держится за правое запястье. Блестящие красные струйки текут между пальцами и капают на снег и на испачканную тунику, оставляя яркие пятна.
Скорчившись, он стоит на коленях и воет от боли.
– Джеб!
Вздрогнув, он смотрит на меня сквозь боль.
Прежде чем Вторая Сестра успевает спохватиться, я обращаюсь к паутине, которую она приготовила для него. Липкие нити обвивают ее, и она оказывается в ловушке.
Вторая Сестра сопротивляется, но всё ее тело, от многочисленных ног до плеч, завернуто в кокон. Она даже не может раздвинуть лезвия ножниц, чтобы разрезать сеть.
– Как смеешь ты ступать на священную землю!
Голос, который некогда эхом отзывался в моем позвоночнике и напоминал стук веток по окну, теперь не имеет надо мной силы. Вместо страха Вторая Сестра вызывает во мне гнев. Я вспоминаю обо всем, что она сделала с моими близкими. Она намеревалась выкачать из папы силы и бросить его умирать. Она захватила мою маму, ужалила Морфея, преследовала Джеба и хотела, чтобы он остался здесь навеки.
– Я полукровка, ведьма, – возмущенно отвечаю я. – Это место не действует на меня. Так что лучше будь повежливей. Закончилось то время, когда ты могла никому не отвечать. И Джеб не будет твоим сновидцем!
Я оживляю еще одну паутинную нить, которая бьет ее по лавандовым губам, заглушив любой возможный ответ. Синие глаза Второй Сестры делаются еще злее.
Джеб по-прежнему стоит на коленях, держась за запястье.
– То, что сделано, нельзя отменить, – говорит он хриплым, сдавленным голосом.
Капли крови на снегу сливаются и начинают пульсировать светом. Он проникает под паутину, окружающую хранительницу кладбища – и движется дальше. Змеящиеся, сверкающие нити сливаются с корнями, которые тянутся от каждого дерева. Свет проникает в беспокойные игрушки и питает их. Одна за другой души погружаются в зловещую тишину.
Джеб встает. Татуировка, которая недавно лучилась силой и магией – а несколько секунд назад кровоточила, – приобрела цвет кожи и перестала источать свет. Рана исцелилась.
И глаза у Джеба тоже сделались другими. Они прибрели цвет мха в тени. В Джебе изменилось что-то очень важное.
– Джеб! – говорю я, упершись руками в бока. – Я дала тебе обещание. Мы проведем жизнь вместе.