Джеб, спотыкаясь, отступает на два шага.
– Как… как он сюда попал?
Морфей жмет плечами.
– Лучше спроси, кто принес его сюда. Ответ будет гораздо интереснее.
Джеб качает головой, а Никки берет Чешика за передние лапы, и они принимаются танцевать в воздухе.
– Эл ни за что бы…
– Да, – ядовито перебивает Морфей. – Она это сделала. И скоро отыщет дорогу в наше убежище. Если только не попалась из-за того, что ты так несвоевременно меня выдернул. В таком случае она в беде, и это из-за тебя.
– Нет, – твердит Джеб. – Я ей безразличен.
Мне хочется ворваться в комнату и доказать, что он не прав. Он утратил всякую веру в меня. И это мучительнее и невероятнее всего, что я пережила с тех пор, как год назад провалилась в кроличью нору.
Руки немеют, и папин кинжал чуть не выскальзывает из потных пальцев.
Папа! Как я могла о нем забыть?
В темноте, дальше по коридору, эхом разносится какое-то шарканье. Затаив дыхание, я на цыпочках крадусь по извивающемуся тоннелю. Но уйти далеко не удается: кто-то хватает меня за локоть сзади. Одна рука зажимает мне рот, а другая швыряет об стену, так сильно, что позвоночником я врезаюсь в камень.
Стоящее передо мной существо сложено как мужчина. Свободной рукой оно хватает меня за запястья и прижимает их к моему животу. Я крепче сжимаю папин кинжал, который направлен лезвием в земле, и пытаюсь закричать, но незнакомец не отнимает вторую руку от моего рта. Он выше, чем я. Он смотрит на меня, наклонив голову набок, как любопытный щенок, и словно пытается понять, кто я такая. Его рост и фигура мне знакомы. Когда глаза привыкают к темноте, я чуть не падаю.
Это Джеб, его лабрет, его тело, которое я так хорошо знаю… и наконец я вижу лицо.
Красные точки драгоценных камней, в тон лабрету, тянутся изогнутой линией от правого виска до скулы. Я приглядываюсь и замечаю, что кончики ушей у Джеба заострились. Он походил бы на эльфа-рыцаря Королевы Слоновой Кости, если бы не щетина на подбородке. Даже глаза у него стали, как у эльфов – безучастные, пустые, без всяких эмоций.
Когда я различаю еще кое-какие ужасные подробности, из моей груди рвется вопль. Кожа у Джеба под левым глазом рассечена. Но вместо тканей и костей там пустота.
У меня пересыхает во рту. Крик глохнет под ладонью Джеба.
«Он теперь не тот, что раньше», – предупреждал Морфей. Вот что он имел в виду. Джеб подвергся искажению. По моей вине.
Я подавляю рыдание.
В пустоте, там, где разошлась кожа, я замечаю какое-то движение. На поверхность из раны появляется глаз, покрытый прожилками и обращенный зрачком внутрь. Я удерживаю тошноту и пытаюсь оттолкнуть Джеба. Но он слишком силен и удерживает меня прижатой к стенке.