— Какую жизнь я вел! Жил у индейцев, у меня родился сын от дочери вождя мадоков. Я воевал и за и против них. Занимался морским разбоем у берегов Никарагуа под началом капитана Уильяма Уолкера, потом сидел за конокрадство.
Осборн тщетно пытался понять, что здесь правда, а что ложь.
— Вся эта жизнь так… лишь набор впечатлений, материал для работы. Потому что… — здесь для вящего эффекта Миллер сделал паузу, — потому что я поэт.
Чэд Осборн прищурился; он предполагал нечто в этом роде. Миллер ожидал реакции собеседника и, следовательно, нужно было изобразить удивление.
— Вот это да! — пробормотал Чэд.
Миллер удовлетворенно кивнул.
— Да, поэт. Но что могут понять эти невежды, копавшиеся в грязи? Чего ждать от них? Но вы, вы — образованный человек, не так ли? — С этими словами он вытащил из-за пазухи связку бумаг.
Чэд Осборн понял, что обречен выслушать стихи Миллера.
В это время с пивом вернулись Райлэнд и Кинсман. Том насмешливо посмотрел на разложенные листки.
— Что-то новое? Или нам опять придется в сотый раз выслушивать чертовы стихи? — осведомился Кинсман.
Миллер вспыхнул, но промолчал. Он взглянул на Осборна, и тот в глазах адвоката прочитал: «Ну, что я о них говорил?» Миллер подвинул листки Чэду и сказал:
— Я хотел бы знать твое мнение, дружище.
Осборн нехотя взял листки и поднес их к свету. На первой странице было написано: «Сонет Цинциннат Миллер». Стихи оказались не так плохи, как он ожидал. Первый опус был, действительно, сонетом, во всяком случае — по форме, чувствовался ритм, хотя размер часто хромал, кое-где за дилетантски выстроенным порядком слов чувствовалось движение мысли. Осборн нашел стихи о горах, о море. Главные герои — индейцы — были наделены чертами мятежных романтиков Байрона. Осборн понял, что Миллер наивно подражал знаменитому англичанину, в том числе и хромающей походкой.
— Ну, каково мнение? — нетерпеливо спросил Том. — Мы ничего не понимаем в поэзии. Стоит чего-нибудь этот хлам?
Они уставились на Осборна, ожидая его окончательного приговора.
Осборн сказал:
— Может быть, и есть грубоватые места, но в общем мне понравилось. Я еще не читал ничего подобного.
Миллер нахмурился.
— Что значит, «грубоватые»? Вы хотите сказать, что нужно кое-что изменить?
Осборн понял, что не так-то просто отвертеться от назойливого поэта, и ткнул в первое попавшееся место.
— Например, здесь есть ссылка на Гете, но «Гете» с «зубами» не рифмуется.
Вдруг Том Райлэнд захохотал, как безумный, дико хлопая себя по бокам. Миллер, скорчив гримасу, вырвал у Осборна листки.
— Ничего смешного! Я не знаю немецкого, никогда не слышал, как произносится это имя. Я еще не закончил это стихотворение. — Он с упреком посмотрел на Осборна.