Наконец, кое-как устроившись в седле, я начал озираться по сторонам. Немало попутешествовав по современному Израилю в первые годы пребывания там, я неплохо знал ландшафт страны, а уж то место, по которому мы ехали, было мне хорошо знакомо. Однако сейчас, рассматривая окрестности, я совершенно не узнавал их. Казалось, я нахожусь не в Израиле.
Больше всего меня удивило обилие растительности. Вокруг стоял самый настоящий лес, в котором так и чувствовалось присутствие всякой живности.
Это открытие поразило меня, ведь в современном Израиле мы боремся за каждое дерево, каждый кустик, беспрестанно поливаем и культивируем их. А тут все растет само, не требуя никаких усилий и затрат. Удивительно!
Позже Кравченко объяснил мне, что за две тысячи лет многое изменилось: климат, почва, количество выпадаемых осадков.
Через час путешествия у меня появилось ошущение, что я весь, с головы до ног, покрыт пылью. Она была везде: в одежде, в волосах, даже во рту и ушах. Пыль скрипела на зубах и щекотала в носу.
Но ладно пыль, дорога, по которой мы ехали, эдакий караванный путь, на всем протяжении была густо сдобрена навозом. И запах был соответствующий, такой густой и резкий, что перехватывало дыхание, а иногда просто мутило.
Этот запах потом долго преследовал меня, особенно во время еды.
Впрочем, наверное, только я был таким чувствительным, потому что остальные, казалось, не обращали на это никакого внимания.
Лишь в самом конце поездки я задумался о том, что пришлось бы мне испытать, если бы я проделал весь путь от Лидды до Эммауса пешком, и тогда я почувствовал искреннюю благодарность к моему четвероногому спутнику, который в течение нескольких часов безропотно тащил меня на спине.
Глава 7,
в которой мы неожиданно разбогатели
Солнце уже клонилось к закату, когда наш караван подошел наконец к Эммаусу. Это был небольшой город у подножия Иудейских гор.
Кравченко решил сразу обратиться в ближайшую лавку или магазин, в котором можно было бы купить новую одежду и попробовать продать остаток корицы.
Медленно продвигаясь в толпе, мы оказались на небольшой площади. Очевидно, это был рынок. Повсюду прямо на земле были разостланы куски ткани, на которых лежали товары.
В стороне стоял двухэтажный дом серого цвета с потрескавшимися стенами, отчего он казался слегка перекошенным. На первом этаже располагалось что-то вроде склада или магазина. Кравченко уверенно открыл низкую дверь, и мы, наклонив головы, вошли в помещение.
Внутри мы увидели нагромождение разного хлама: глиняные горшки, тряпки, циновки, всякую рухлядь. Потолок был настолько низким, что приходилось все время стоять пригнувшись. Запах на складе был отвратительный, затхлый и гнилостный.