— Так я мужа выбираю… — сипло шепчу в ответ.
Дыхание Ариана учащается, опаляет, и руки крепче обнимают меня за талию.
Он резко отступает. И моей спине становится холодно, а сердце по-прежнему неистово стучит.
— Кстати, ты проспала дольше, чем я рассчитывал. Представители стай уже тянули жребий, определяя очерёдность твоей жизни у них. Сейчас позавтракаем и поедем в первую стаю.
У меня перехватывает дыхание, ноги слабеют, кончики пальцев дрожат: вот и начинается моя новая судьба.
После известия о скором знакомстве с потенциальным женихом кусок в горло не лезет, так что в Лунный мир отправляюсь голодная, хотя и не чувствую этого. Слишком много волнений, доходящих до страха, и обещание Ариана круглосуточно меня охранять спокойствия не приносит.
Луна пылает надо мной серебристым всевидящим оком. Она в зените над троном Ариана, поэтому кажется, что сейчас то же время суток, что было при нашем прошлом визите, но поселение стаи пустынно, словно все спят.
Лишь Велислава сидит на крыльце, в ярком свете распуская свитер из белой шерсти.
«Уж не Ариан ли одёжку своей шкурой проспонсировал?» — мысль вроде весёлая, но не до смеха.
Велислава поднимает голову, осматривает моё длинное закрытое платье, распущенные по плечам волосы. Вздыхает.
— Я сейчас, — Ариан входит в дом.
Хочется бежать за ним, но остаюсь рядом с Велиславой, прислоняюсь к поддерживающему козырёк над крыльцом столбу. Он холодит спину между лопаток.
Пальцы Велиславы ловко распутывают волнистую нить, шерсть то и дело вспыхивает в лунном свете. Не выдерживаю:
— С Ариана начесали?
Велислава взглядывает на меня исподлобья, качает головой:
— Нельзя так с волосом разумного играть, судьбу крутить. Это шерсть лунных овец. Особым образом вскормленных, в ночь таинства остриженных. Простуду, бронхит свитера из этой шерсти лечат быстро, даже с воспалением лёгких помочь могут, если не сильно запущено. — Велислава вздыхает. — Но для моли эта шерсть точно мёдом намазана, никакие травы не спасают, то и дело приходится перепрядывать нити.
И она продолжает своё занятие.
Не знаю, как относиться к этой женщине: открытой враждебности она не проявляет, даже судьбу мою меняла по требованию традиции, но и дружелюбия в её поведении нет. Возможно, дело не во мне и она по жизни такая строгая? Надо у Ариана спросить.
Дверь отворяется, и на крыльцо выскальзывает обычный серый волк.
— Опять ты в этой невзрачной шкуре, — вздыхает Велислава и треплет его по холке, с однобокой улыбкой дёргает за ухо. — Хоть бы чёрным обратился.
Ариан пятится назад, прячется в тени за дверью, встряхивает шкурой, и серая шерсть темнеет до угольной черноты, глаза вспыхивают зеленоватыми отблесками, как у всех нормальных животных.