Я поделился беспокойством с Лемом.
— Да ты лишился своего долбаного рассудка, — сказал он, — это все ПОСИВ. Эта штука жрет на закуску твою способность рассуждать здраво.
— Я в отличной форме, — сказал я.
Но я снова чувствовал прострелы и дрожь. Все органы ходили ходуном, боль разливалась по венам. Лем заныкал перкодан в напузник. Я закинулся, и меня вновь настигли цыплята.
Мы прибыли на автобусный терминал Портового управления[27] на закате. Копоть дома развеселила меня не по-детски. Я провел Лема через толпу.
— Как насчет пип-шоу?
— Это все детские штучки, — сказал я.
— Как детское порно?
— Вроде того.
Я затолкал его в городскую электричку.
— Невнятное, суетливое человечество, — сказал Лем.
— Твою мать, сядь уже, — сказал я.
Возле нас, схватившись за поручень, стоял мужик. Потом сбросил штаны и, кряхтя, присел на корточки.
— Негде мне сегодня гадить, — сказал он. — Вы не знаете местечка, чтобы мне сегодня погадить?
Он протянул шляпу.
— А вы когда-нибудь это делали по-настоящему? — спросил его Лем.
— Что — это?
— Ну, срали в электричке.
— Какая мерзость, — сказал мужик.
Похоже, над моим старым домом потрудились. Снаружи обставили лестницами и высокими коробами с камнями. Наш район уже какое-то время разваливался. Горгульи, отваливаясь вместе с куском дома, частенько придавливали школьниц. Добротный ужастик местного разлива, но люди все равно предпочитали импорт. Мой старый сосед, архитектор, всякий раз выходя из дома, надевал каску. А нас звал приманкой для карниза.
Мы с Лемом вошли в вестибюль и стали ждать лифта.
— Ты не поверишь, — сказал Лем, — но я ни разу не был в такой штуковине.
— В лифте?
— Люди в них трахаются, правда?
— Постоянно.
Мы вошли в лифт вместе с пожилой дамой, которую я в свое время мыл в ванной.
— Хильда, — сказал я.
— Хильда умерла, — ответила дама. — Я ее мама.
Дверь моей квартиры перекрасили. За ней кто-то слэпом на басу играл гаммы. Я постучал, и дверь открыла женщина в триплексных очках с платиновой оправой. В руках она держала баночку с мазью. На этикетке стояла надпись: «Радикальный Бальзам». Она мазнула им губы.
— Чего? — спросила она.
— Я здесь живу, — ответил я.
— Путешественник во времени, что ли?
— Не понял.
— Наверное, вы жили здесь раньше.
— Очень умно, — сказал я. — Как вы сюда попали?
— Мне дал ключ управляющий.
Девушка с радикальным бальзамом скрылась внутри и вынырнула вновь с картонной коробкой. Там были мои «Евреи свинга», спортивный костюм Кадахи, несколько перечниц, скрепленных резинкой.
— Ваше?
— Да.
— Сама не знаю, зачем я это хранила. Ни по какому закону не обязана. И сколько месяцев заработал Бенни Гудман?