Первые два года так и было, а потом мышиного цвета волна, украшенная свастиками, медленно поползла назад, набирая ускорение. На ее пенном гребне он докатился до самой западной границы Германии. Едва не погибнув под бомбами американцев в Гамбурге, когда они взяли этот город, представился одним из заключенных лагеря Нойенгамме, советским пленным. Если учесть, что только через это место прошло больше ста тысяч узников, а всего в окрестностях Гамбурга было 70 лагерей, то понятно, что у союзников не хватало ни времени, ни возможностей заниматься освобожденными, выяснением их личности и прошлого. Все они через лагеря для перемещенных лиц просто передавались представителям спецслужб своих государств. Сталинская Россия была не той страной, где пленных встречали с распростертыми объятиями, и многие из них, не сумев убедить в собственной невиновности бдительных чекистов и особистов, снова попадали в лагеря, только теперь советские и на родной территории. Сия чаша вполне могла бы ожидать и Степана, и он легко смирился с этим, понимая, что пять лет лагерей гораздо лучше расстрела за измену родине. Конечно, еще задолго до проверки Степан придумал себе новую легенду, из которой выходило, что его насильно угнали в Германию на работу, а когда дом хозяев в Гамбурге разбомбили и те погибли, он сбежал, стал пробираться к своим, но попал к американцам. А до войны, после детдома, жил у приютивших его добрых людей в деревне Глухово, в Белоруссии. Эту деревню он назвал потому, что знал: еще в самом начале оккупации за подозрение в связи с партизанами все ее жители были согнаны в сельсовет и там расстреляны и сожжены. Так что свидетелей, способных подтвердить или опровергнуть его слова, не осталось.
Может быть, и нашелся бы какой-нибудь дотошный следователь, который бы распутал эту шитую белыми нитками историю, но в дело вмешался случай.
Однажды в их лагере временного содержания на Западной Украине появился полковник НКВД и обратился к бывшим пленным с предельно ясной речью: «Тресту “Дальстрой” срочно требуются горнорабочие на Колыму и в Якутию. То, что вы попали в плен контуженными, ранеными или были увезены насильно – это еще надо будет суметь доказать, поэтому большинство из вас так и так попадет к нам в Гулаг отматывать свои сроки. Но мне дано право сегодня же оформить всех желающих вольнонаемными по договору на три года. Есть такие?»
Их оказалось немало. Степан был в числе первых. Добровольцев построили отдельно, пересчитали, переписали и уже на следующий день посадили в поезд. В открытые окна вагонов ударил пьянящий воздух свободы.