Она потянулась ко мне и сжала мою руку. Ладонь у нее была очень теплая. Подавшись порыву, я поцеловал ей ладонь, и Милли приоткрыла рот. Я накрыл ее ладонь своими.
– Я скучала по тебе, – призналась она, ненадолго замолчала, потом осторожно освободила ладонь из плена моих рук. – Должна сказать, мне очень не по себе оттого, что ты украл деньги. По-моему, это неправильно.
– Я никому не навредил.
– А как насчет вкладчиков?
Об этом я думал уже не раз и не два.
– Такую сумму банк ежемесячно теряет на просроченных ссудах. Такую сумму они ежедневно зарабатывают на процентах. Банк-то большой. То, что я украл, для них мелочи. Ни один вкладчик не пострадал.
– Мне это все равно не нравится. – Милли покачала головой. – Воровать – плохо.
Я почувствовал, как мое лицо становится апатичным, а когда скрестил руки на груди, почувствовал холод.
Милли развела руками:
– Это не меняет того факта, что я тебя люблю. Я жутко по тебе скучала – по твоим звонкам, по твоему телу в моей постели. Даже не знаю, что с этим делать. Моя любовь сильнее неприязни к краже.
Я опустил руки и через стол потянулся к Милли, а она подалась вперед. Мы целовались, пока свеча не прожгла дыру у меня на рубашке. Мы засмеялись. Потом я приложил лед к обожженному месту, принесли еду, и все было хорошо.
Рейсом 1555 «Американ эйрлайнс» я вылетел из аэропорта Кеннеди в южный терминал лондонского Гатвика. Вылетали мы после полуночи, в Лондон прибывали в 7:20 по местному времени. Летел я самолетом «Макдоннел-Дуглас ДС-10», бизнес-классом, и мой сосед без конца отпускал глупые шутки про гидравлическое масло.
Я всерьез подумывал прыгнуть с ним обратно в Нью-Йорк, когда мы прибыли в Лондон. Вот кретин!
Лондон встретил сыростью и страшным холодом, а люди говорили как дикторы по телевизору. Если бы выспался в самолете, то слушал бы их часами. До моего стыковочного рейса в Алжир через Мадрид оставалось шесть часов. Я прошел таможню, прыгнул в Стиллуотер за камерой и снял в аэропорту несколько мест для прыжка. Потом я прыгнул в Эль-Солитарио, поставил будильник, чтобы зазвонил через четыре с половиной часа, и заснул.
В Мадрид я летел самолетом «Эйр Алжир». На борту разрешалось курить, и сизые клубы долетали до меня из конца салона бизнес-класса, где четверо французов дымили как паровозы. К счастью, до Испании лететь только два с половиной часа, а там французов сменили некурящие арабы.
На алжирской таможне возникли проблемы. У меня не было ни обратного билета, ни брони в отеле, поэтому меня заставили отойти в сторону, чтобы контроль прошли другие пассажиры. Я прыгнул бы прочь, но у таможенников остался мой паспорт.