– Хорошо, – отозвался Кокс.
– Я быстро, – пообещал я и прыгнул на дно каньона.
Матар был уже готов. Я заранее надел на него наручники, кандалы и усадил на стул. Увидев меня, он, как всегда, вздрогнул и вжался в стул. Я улыбнулся и подумал, не стоит ли еще разок сбросить его с вершины Всемирного торгового центра. Нет, Милли это не понравится.
– Как звали мою мать?
– Мэри Найлс, – ответил Матар, облизав губы.
– Верно! – радостно подтвердил я. – А горничную с «Арго»?
– Мария Каликос.
Бейсджампингом мы с Матаром больше не занимались, но я пригрозил, что займемся, если он посмеет забыть эти имена. Если погубил человека, изволь помнить его имя.
Матар закричал, когда я перенес его на асфальтированную площадку, но осекся, сообразив, что стоит на земле, а не падает. Я подтолкнул его к тележке для багажа, на которой лежал мешок с телом. Кокс протянул мне листок бумаги и греческие монеты.
– Позвони по этому номеру и сообщи, какой у нас выход. Пока все не уедут, на глаза не показывайся. Плохо уже то, что мы знаем твое имя.
Кокс начинал мне нравиться. Доверия к нему не было ни капли, а вот симпатия появилась.
– Запомни: если сбежишь, я разыщу тебя, – сказал я Матару. – Если тебя не посадят, я разыщу тебя. Если убьешь снова, я разыщу тебя, и, клянусь, ты этому не обрадуешься.
Матар не взглянул на меня, но заметно побледнел.
Милли ждала меня в терминале с биноклем на шее. Я заранее доставил ее в афинский аэропорт, потому что она хотела увидеть передачу Матара.
– Метаксас, – представились на другом конце провода.
– Выход номер двадцать семь, – сообщил я.
– Сейчас же пришлю людей, – пообещал Метаксас с сильным греческим акцентом.
Через пять минут у дальнего от нас конца терминала остановились две машины без номеров и «скорая помощь». Милли протянула мне бинокль. Из каждой машины вышли четверо. Лицо Матара сравнили с фотографией и усадили на заднее сиденье одной из машин. С обеих сторон от него сели по двое мужчин. Корсо делал снимки, а Кокс предусмотрительно стоял у него за спиной.
Потом открыли похоронный мешок, и лицо Марии Каликос сравнили с другой фотографией. Фельдшеры «скорой помощи» закрыли мешок, положили его, то есть ее, Марию, на носилки и загрузили носилки в машину «скорой помощи». «Мария Каликос», – повторил я про себя. Мне хотелось запомнить это имя. Кокс пожал руку одному из греков, и три машины уехали.
– Отнести тебя домой? – предложил я Милли.
– Я подожду, – сказала она, забирая у меня бинокль. – Сначала их отнеси.
Я поцеловал ее и прыгнул на асфальтированную площадку.
– Все в порядке? – спросил я Кокса.