— Ну хорошо! Хорошо! — сказала она с жалким видом.
Она неуверенно подошла к агенту и уперлась левой рукой в его обнаженное плечо. Почувствовала на лбу его теплое дыхание.
Потом поднесла нож к его беззащитной коже и замерла в нерешительности.
Дверь позади них распахнулась, и на пороге застыл, как вкопанный, здоровенный мужик. Они повернулись и уставились на него. Мужик окинул взглядом Бакстер, Руша, его расстегнутую рубашку и нож у его груди.
— Зайду попозже, — пробормотал он, повернулся и исчез.
Эмили опять посмотрела на Дамьена, втайне радуясь, что ей выпало несколько дополнительных секунд, чтобы собраться с духом. Поразмыслив, с чего начать, она легонько надавила острием, выдавив капельку крови, и провела вниз тонкую линию.
Руш схватил ее за руку.
— Меня убьют из-за вас, — сказал он нарочито резко, стараясь ее спровоцировать. — Вы же видели эти шрамы. Если вы не сделаете все как следует…
— Это на всю жизнь, Руш. Понимаете?
— Не теряйте времени, — кивнул он.
Он вытащил из кармана дежурный галстук, сложил его, сунул в рот и крепко закусил.
— Давайте! — приказал он сквозь импровизированный кляп.
Эмили вздрогнула и вонзила лезвие, стараясь не замечать, как он сдавленно стонал от боли, как под его кожей перекатывались мышцы, как ее волосы обдавало его жарким, сбивчивым дыханием, пока она высекала буквы на его груди.
В какой-то момент Бакстер увидела, что пояс его брюк насквозь пропитан кровью, отшатнулась, прислонилась к раковине и чуть не потеряла сознание.
Он взял небольшую паузу, чтобы отдышаться, и Бакстер с отвращением посмотрела на свое творение, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Ее руки были покрыты его кровью.
КУКЛ
Руш посмотрел в зеркало на почти доделанную работу.
— Что же вы раньше не сказали, что у вас такой отстойный почерк? — пошутил он, но Бакстер была слишком потрясена происходящим и даже не улыбнулась.
Он сунул кляп обратно в рот, выпрямился и кивнул.
Бакстер снова погрузила лезвие в его плоть и добавила последнюю букву:
КУКЛА
Закончив, она выронила из дрожащих рук в раковину нож и побежала в кабинку, где ее сразу же вырвало. А вернувшись через минуту, в ужасе обнаружила, что Руш устроил себе еще одну, последнюю пытку.
В одной руке он держал нож, в другой зажигалку, разогревая ею окровавленное лезвие.
Она была больше не в силах это выносить.
— Надо прижечь раны, — объяснил он, — чтобы остановить кровотечение.
На этот раз он не просил ее помочь.
Он приложил лезвие плоской стороной к самой глубокой ране. Послышалось тошнотворное шипение горелой плоти. Так же он обработал остальные раны.