Понедельник, 21 декабря 2015 года,
11 часов 20 минут вечера
Руш припарковал «Ауди» Бакстер у дома 56 — зеленовато-голубого таунхауса на боковой улочке в престижном районе. Рождественские венки на дверях походили скорее на дизайнерский изыск, чем на банальное украшение. Снаружи на домах переливались бело-золотистыми огнями праздничные гирлянды, радуясь отсутствию в поле зрения пластмассовых Санта-Клаусов. Старомодные фонарные столбы — нерушимые черные башни на белом снегу — подобно городским маякам предупреждали о скрытых опасностях. Их теплое рыжее сияние было поистине очаровательно, но вместе с тем объясняло, почему все остальные кварталы города определились в пользу более современных, хотя и более уродливых вариантов, дававших хоть немного света.
Руш вышел из машины, прошлепал по грязи и распахнул пассажирскую дверцу. Из салона вывалилась Бакстер. Успев подхватить ее в последний момент, он потащил коллегу по тротуару к лестнице, упиравшейся во входную дверь. Потом подхватил ее на руки, отчего раны под повязкой тут же заныли, поднялся по ступенькам и, аккуратно прицелившись, нажал на звонок носком ее сапога.
Через сорок секунд, высосавших из него последний запас жизненных сил, Руш услышал внутри торопливые шаги. Щелкнул замок, дверь приоткрылась, в проем выглянул мужчина, явно решивший прямо в пижаме сыграть в бадминтон, после чего дверь широко распахнулась.
— О боже, она умерла! — ахнул Томас, глядя на безжизненное тело Эмили.
— А? Господи, конечно, нет! Просто напилась, — объяснил Руш и повернулся, чтобы в качестве доказательства предъявить Томасу Эмили с фасада.
Ее голова безвольно болталась, рот был приоткрыт. Имея все основания считать, что она не отправилась на тот свет, Руш слегка ее встряхнул. В ответ она застонала.
— В стельку, — добавил он.
— Э-э-э… понятно… — ответил Томас в равной степени облегченно и удивленно. — Боже мой, что это я? Входите! Как это невежливо с моей стороны. Хм-м-м… Может, тогда отнесем ее в спальню?
— Лучше в ванную, — предложил Дамьен, прилагая немалые усилия, чтобы не уронить свою ношу и испытывая нехорошее подозрение, что «мы» в интерпретации Томаса означало только одно — помогать ему он не намерен.
— Да-да, конечно, лучше в ванную, — кивнул Томас и запер входную дверь, — она у нас наверху.
— Чудесно, — ответил Руш и направился через прихожую к лестнице, пошатываясь и тяжело отдуваясь.