Это ложь, что рабов морили голодом.
Зачем?
Голодный не наработает много. Да и норов у таких портится... нет, наказать могли... и вдоль пристани стояли столбы с прикованными к ним ослушниками.
Это было... обыкновенно.
Площадь.
Дома из белого камня. Крыши-купола. И колоннада, облюбованная голубями.
...дорога на ипподром.
Казармы. В городе квартировались пять сотен гвардейцев и еще несколько тысяч - в паре лиг южнее.
Верфь.
Корабли.
Общественные купальни и библиотека при них. Само собой, ничего ценного в подобной библиотеке не хранилось, но низшим хватало и свитков о любовных похождениях Алларо Большого пальца.
Город жил.
Корабли приходили. И уходили. Склады были полны товара. Рынки кипели жизнью. Налоги отчислялись, казна наполнялась, отчеты радовали...
...мятеж вспыхнул в рабских бараках. Теперь, оглядываясь, Аль-Ваххари удивлялся тому, сколь ничтожной была причина его: дерзкий раб, которого распяли на кресте в назидание остальным. Но казнь эта, в отличие от прочих казней, подавлявших волю толпы, всколыхнула ее...
...странные слухи.
...и безумная вовсе идея, что все люди рождены свободными, вдруг завладела умами рабов.
И ночью бараки вспыхнули.
А следом кто-то воткнул самодельный нож в сердце надсмотрщика. Прочих просто разорвали...
В Харразе было множество рабов.
...не обошлось без эмпатов, ибо никак иначе не поднять толпу, в целом вполне довольную своей рабской жизнью. Сытой. Тихой. Лишенной иных волнений, кроме, разве что, опасения оказаться на рабском рынке и потерять хорошего хозяина...
Аль-Ваххари знал, о чем говорил...
...он умер от удара по голове, который обрушил на него мальчишка, выкупленный на рабском рынке. Мальчишка, которого он, Аль-Ваххари, вытащил из убогого его существования, отмыл. Избавил от насекомых. Одел в шелка и бархат, научил грамоте и кое-чему, что рабам знать не полагалось.
Мальчишка, удостоенный чести делить с хозяином и стол, и постель...
...Аль-Ваххари видел его лицо, искаженное ненавистью...
...и прочих, прежде тихих, домашних, выплескивавший чужую ярость на дом. Трещали шелковые ширмы. Горели книги и бились стекла. Плясала на горящем ковре кухарка, женщина степенная и спокойная, она хохотала и раздирала лицо руками...
...кто-то захлебывался кровавым смехом...
В эту ночь Харраз перестал существовать.
Почти.
- Я рад, Ваше Высочество, что имею возможность рассказать вам об этом, - сказал Верховный судья. Он стоял, приложив ладонь к груди. - Меня, еще живого, сожгли в моем доме... благородного Эррайма с любимой его наложницей...
Женщина в шелках подняла руки, позволяя браслетам упасть до локтей.