Прополоскал рот.
- Мелисса? Ромашка... чабрец еще... волчеголовник... он так вяжет... характерно... капля красной сурьмяницы... опасное сочетание. А вы рисковый человек.
- Вы тоже, - не удержался Ричард, флягу забирая.
То есть, забрать он попытался, но ему не отдали.
- Что вы... меня с юных лет оберегали... как же, единственный наследник... как-то так повелось, что наш род, пусть древний и богаты, но численностью никогда не мог похвастать... теперь я понимаю, но...
Он выпил почти треть отвара и довольно фыркнул.
- Вы не поверите, но сегодняшняя ночь... я в жизни ничего подобного не испытывал.
- Охотно верю.
Ричард и сам, мягко говоря...
- И не буду лукавить, говоря, что мне понравилось... местами, конечно, но... - Генрих смежил веки. - Я пожалуй, более чем когда либо осознал, насколько смертен. И насколько люблю жизнь. Еще недавно мне казалось, что все мое существование... это тоска смертная.
Экипаж громыхал.
Подпрыгивал на камнях. И спать хотелось немилосердно. Но Ричард слушал, когда еще благородный лойр соизволит поделиться мыслями с ничтожным смертным?
- ...даже моя ссора с отцом... это же пустое, если разобраться...
Он говорил и говорил, что-то рассказывая, наверняка личное и душевное сверхмеры, но усталость взяла свое, и Ричард смежил веки, проваливаясь в подобие сна.
И кажется, действительно уснул, если пропустил момент, когда экипаж остановился.
- Прошу прощения, - лицо Генриха впотьмах было неестественно белым. - Мы прибыли... вас проводят в ваши покои.
...огромный дом.
Каменная громадина о полудюжине грубых колонн. Оплетенные коваными змеями, они гляделись уродливо, впрочем, и сам особняк не отличался красотой. Было что-то хищное в простоте его рубленых линий, в мрачности гранита, который не пытались облагородить ни панелями из дерева, ни гобеленами. Тусклый блеск рыцарских доспехов, расставленных по коридорам, лишь усугублял сходство с темницей.
...правда, стоило признать, что камеру Ричарду выделили отличнейшую.
Комната.
Два узких окна. Стекла толстые, мутные, вставлены в свинцовые переплеты. Широкие подоконники. Ковер из медвежьих шкур на полу. Камин. Кровать. Балдахин, подвязанный шнурами. Гардеробный шкаф, несколько выбивавшийся из общей обстановки какою-то легкомысленностью... рукомойник с тазом и медным кувшином.
Слуга.
Поднос и поздний ужин.
Бутыль вина, заботливо обернутая мягкой тканью.
- Господин просил сказать, что, если вы желаете умыться, то вас проводят в умывальни, - слуга был мрачен, то ли подняли его среди ночи, то ли заставили прислуживать выскочке, которому в благородном доме не место, но недовольство свое он выражал и тоном, и взглядом, и постною гримасой.