Пока что возможность обнаружения и депортации полностью исключить было нельзя. Это казалось, правда, маловероятным. Но, как знать? Можно было легко вообразить и такой невеселый поворот событий. О человеке, который возглавлял одну из самых отчаянных операций в Европе, написали бы примерно так: «Задержан бывший израильский агент, нелегальный иммигрант, работающий таксистом в Манхэттене». Это было бы трагикомическим завершением его деятельности.
Впоследствии Авнер признавался, что в течение этих трудных в их жизни семи месяцев он не раз приходил в отчаяние и готов был сдаться. И это несмотря на присущее ему упорство, несмотря на общее с Шошаной решение выстоять во что бы то ни стало, но не подчиниться тем, кто, как он думал, обманул и предал его.
И все же, если бы в то время Эфраим позвонил ему и сказал что-нибудь вроде: «Это недоразумение. Выполните еще одно наше поручение, и мы вернем вам деньги. Приезжайте в Израиль и получите их… Протяни ему тогда Эфраим такой пряник, он мог бы им соблазниться, хотя потом и было бы в этом неприятно признаваться. Но Эфраим выбрал кнут.
Однажды темной ноябрьской ночью случилось нечто из ряда вон выходящее. Авнер уже лежал в постели, но еще не спал. Свет был выключен. В тишине он слышал, что около их дома остановилась машина. Он не обратил на это особого внимания, но через несколько секунд раздался звонок в дверь. Шошана проснулась. Авнер приложил палец к губам. Она молча встала и быстро подошла к кроватке, в которой спала Геула. Авнер бесшумно подкрался к окну. Не тронув занавеску, не зажигая света, он стал всматриваться в темноту улицы в узкий просвет между стеклом и занавеской. Чарли тоже проснулся, но, уловив общее настроение, не залаял. Он положил лапы на подоконник рядом с Авнером и пытался выглянуть из окна. Звонков больше не было. Авнер увидел человека, который садился в небольшую машину с включёнными фарами, запаркованную напротив перед двухсемейным домом. Машина была японская. Что касается самого человека, то Авнер поначалу даже затруднился его идентифицировать. Ни негр, ни араб. Более всего он походил на кавказца. Авнер никогда его раньше не видел. В этом он был уверен. Уверен был он и в том, что никто из знакомых ему людей не стал бы звонить в дверь его квартиры в час ночи.
Иммиграционные власти вряд ли направили бы к нему одного человека в импортной машине ночью. Кроме того, официальный представитель власти не ограничился бы только звонком в дверь. Кто же это был?
Машина уехала. С какой целью приезжал этот человек, Авнер не знал, но действовал он, по его мнению, очень неуклюже. Он не проверил выезд с улицы перед тем, как остановиться. Улица кончалась тупиком, так что ему пришлось развернуться и снова проехать мимо дома Авнера. Авнер мог с легкостью перехватить его или по крайней мере рассмотреть номер его машины.