Откладываю книгу и прислушиваюсь к звукам снизу. Эндрю открывает и закрывает шкаф, хлопает дверцей холодильника. Потом поднимается по лестнице, топая так громко, словно на ногах у него тяжеленные сапоги. По звуку шагов Эндрю я всегда догадываюсь, в каком он пришел настроении. Сегодня он измучен и расстроен.
– Привет! – Я отбрасываю книгу. – Как прошел день?
Эндрю, с бутылкой пива в руке, плюхается на край кровати. Лицо у него землисто-бледное, под глазами темные круги.
– Сегодня ты рано легла.
– Уже почти десять, – бросаю я взгляд на часы на ночном столике. – Это ты сегодня вернулся позже обычного. Приготовить тебе ужин?
– Не надо. – Эндрю ослабляет узел галстука и расстегивает голубую рубашку, которая непостижимым образом даже в конце дня хрустит от свежести. – А у тебя как прошел день?
– Отлично, – говорю я, чувствуя, как при мысли об испытании, которое предстоит мне завтра, у меня подскакивает давление. Нет, лучше не думать, как примет новую учительницу пятый класс. – А вот завтрашний день будет нелегким. Надо встретиться с новыми клиентами.
– Ты справишься. Твоей матери все удавалось, и тебе удастся тоже. – Эндрю отхлебывает пива. – Кэтрин тебе помогает?
– А как же иначе? – машу я рукой. – Она, как всегда, неоценима.
Господи боже! Я расхаживаю по тонкой проволоке под куполом. Надо скорее спускаться, пока не разбилась в лепешку. Я усаживаюсь и обнимаю Эндрю:
– Ты так и не сказал, как твои дела.
Эндрю ершит себе волосы.
– Я выжат как лимон. Взялся за кошмарное дело. Мой клиент убил девятнадцатилетнего парня, запустившего камнем в его «хаммер». – Он ставит пиво на ночной столик и подходит к шкафу. – По сравнению с этим управление компанией по производству косметики кажется диснеевским мультиком.
Никакой компанией я не управляю и даже не возглавляю рекламный отдел, однако оскорбление оглушает меня, как пощечина. Ведь он-то уверен, что я президент компании. Следовательно, я могу рассчитывать по меньшей мере на его уважение, хотя, честно говоря, здесь более уместным был бы благоговейный восторг. Я открываю рот, чтобы дать Эндрю отповедь, и закрываю его, так и не сказав ни слова. Я не президент компании, я бессовестная лгунья. А хуже лгуна может быть только лгун, считающий себя праведником.
Наверное, Эндрю почувствовал, что я обижена. По крайней мере, он подходит ко мне и сжимает мою руку повыше локтя:
– Извини, я не хотел тебя задеть. Просто тебе в этой жизни очень повезло.
Сердце мое бешено колотится. Вот он, подходящий момент. Я набираю в грудь побольше воздуха:
– Все не так, как ты думаешь, Эндрю. На самом деле я…