– Что за инженер-то? – начал было один из спецназовцев, но мичман его остановил.
– Знаю его. Он с командиром один раз при мне в море выходил. Дела у них какие-то были общие по нашей линии. Широколицый такой, коренастый, волосы назад зачесывает, да?
– Да, такой он, точно, – подтвердил старик. – Еще что хотел добавить. Мне этот инженер-то велел в милицию позвонить. Мол, стрельба была на берегу и все такое. Они приехали, но это уже по светлу было.
– И что?
– А ничего. Послушали меня, покивали. Потом по берегу прошли. Так покрутились, чуток в сторону моста прошли. Ничего не увидели, спросили, не пил ли я ночью. И еще мне пригрозили, что оштрафуют за ложный вызов. С тем и уехали.
– Орлов, Кожевников, – мичман кивнул в сторону береговой линии, уходящей к строящемуся мосту. – Посмотрите там.
Тарасов отошел в сторону, вытащил из чехла на «разгрузке» рацию и стал докладывать командованию об исчезновении командира и результатах опроса местных жителей. Доложил он и о втором человеке, который вышел в море на катере почти следом за Большаковым. Минут через тридцать вернулись его бойцы с осмотра берега.
– Ну что? – Тарасов посмотрел на своих подчиненных с надеждой.
– Была стрельба, – один из спецназовцев протянул руку и высыпал на ладонь мичмана две пистолетные гильзы. – А вот эта, – он подал третью гильзу, – явно от другого ствола.
Мичман повернул все три гильзы капсюлями вверх и сравнил. Да, след удара бойка на третьей гильзе был несколько иным. Он молча выслушал, где были найдены гильзы, что их положение очень похоже на то, что была перестрелка. А еще совсем недалеко на камнях есть следы крови. Не капли, а размазанные следы. Человек лежал, когда она текла, а потом вставал и размазал.
– Так, – мичман снова повернулся к старому рыбаку, – катер Большакова мы знаем. Опишите катер, на котором в море ушел второй человек, который на мосту работал.
Когда борт катера слегка ударился обо что-то, Берзин пришел в себя. В мешке, который ему набросили на голову, дышать было нечем, и он почти потерял сознание от недостатка воздуха и травмы головы. Его подняли, свалили как куль на палубу, где он больно ударился локтем. Потом грубые руки подняли Берзина и поставили на ноги. Стоять он почти не мог, и, когда его потащили куда-то, ноги почти все время волочились. Сначала по ступенями, потом по ровной палубе, потом снова ступени, но теперь уже его тащили вниз. Берзин услышал, как открылась дверь, его втащили через комингс в какое-то помещение и опять бесцеремонно бросили на пол. Кто-то присел рядом и стащил с головы вонючий мешок.