Произведя это потрясение в народе, болгарская партия начала «потрясать» самое себя. Борьба между «домашними» и «московскими» коммунистами шла во всех новых правящих партиях. В Болгарии она приняла особенно острые формы, поскольку совпала со смертью двух «старейших представителей партии», Георгия Димитрова и Василя Коларова. Останься кто-нибудь из них в живых, ему, возможно, удалось бы перебросить мост через образовавшуюся пропасть и предотвратить разлад, так сильно ослабивший партию. Но Димитров умер в 1949 году, а Коларов годом позже. И даже если бы проблемы преемственности руководства носили только личный, а не фракционный характер, смерть этих людей все равно оказала бы серьезное психологическое воздействие. По логике вещей преемником Димитрова на посту вождя партии должен был Стать Трайчо Костов, «домашний» коммунист, проявивший себя человеком энергичным и в известной степени стремящимся к независимости от Москвы. В его группе были способные и верные люди. Против них выступал Вылко Червенков, выехавший в 1923 году в Советский Союз и ставший видным преподавателем в московской школе Коминтерна. Казнь Костова в конце 1949 года, а также гибель или заключение в тюрьмы других членов его группы повлекли за собой последний, которые ощущаются и поныне. Ситуация в Румынии была в значительной мере противоположной. В Бухаресте при Георгиу-Деже «домашние» коммунисты разгромили «москвичей». Правда, в Румынии был Патрашкану. Но тут речь шла одиноком интеллигенте, не имевшем настоящих сторонников, и его казнь в 1954 году не привела к таким последствиям, как казнь Костова за пять лет до этого[123].
Червенковский период в Болгарии был типичным для Восточной Европы периода 1950—1956 годов. Он оказался в значительной мере сходным с периодом Берута в Польше и периодом Ракоши в Венгрии. Все эти три периода последовали за победой «московских» партийных фракций над фракциями «домашними»; все они отмечены репрессиями и террором; все три характеризуются жесткой индустриализацией и коллективизацией. «Сталинистские» репрессии в этих странах сопровождались их полной подчиненностью Москве. Но в Польше и Венгрии за этим периодом последовала яростная реакция 1956 года, которая (сначала в Польше, а затем в Венгрии) обусловила разрыв с прошлым и новое начало. Это придало новые жизненные силы и совершенно иной облик польской и венгерской партиям, выдвинуло на передний план людей, которым новая ситуация оказалась по плечу и которые пытались отождествить себя с чаяниями своих народов. Червенковский период в Болгарии не вызвал столь резкой реакции. В отличие от Польши или Венгрии в Болгарии не было такого сильного антирусского национализма, не было в ней аналогичных условий и возможностей для мятежа, несмотря на отчуждение значительных слоев населения.