Коммунистические государства на распутье (Бромке, Мосли) - страница 156

.

Московское совещание явилось прелюдией ко второй открытой дискуссии между Югославией и китайско-советским блоком. По-видимому, оно восстановило полное единство в верхах — причем СССР и Китай фигурировали как первые вреди равных, — укрепило внутреннюю дисциплину и усилило Дух воинственности против Запада. Поэтому было вполне естественно, что проект новой программы СКЮ, опубликованный за несколько недель до созыва его VII съезда в апреле 1958 года, послужил для всех приглашенных коммунистических партий поводом бойкотировать этот съезд. Даже поляки, Желавшие присутствовать на нем, не поехали в Белград и, Подчинившись дисциплине коммунистического блока, доказали, насколько эфемерным было сближение с Тито[215].

В последующие месяцы то и дело раздавались громогласные разоблачения титовского ревизионизма. На сей раз китайцы были особенно непреклонны и не шли ни на какие компромиссы. Газета «Жэпьминь жибао» не только отбросила свое еще совсем недавнее дружелюбие к Тито, но и взяла новый, антнтитовский курс, сущность которого не изменилась по сей день. Китайцы, стоявшие на пороге своего экономического «большого скачка вперед», охотно проводили параллели между титоистами и своими отечественными «неконформистами», преподнесшими им так много неприятных сюрпризов во время недолговечного периода «пусть расцветают сто цветов». Поддерживая как «в основном правильное» осуждение югославского коммунизма Коминформом в 1948 году, китайцы могли себе позволить разоблачить «насквозь враждебную марксизму-ленинизму ревизионистскую программу» Союза коммунистов Югославии и «осудить программу, выдвинутую югославскими ревизионистами, которая в точности совпадает с тем, что нужно империалистам, и особенно американским империалистам»[216].

Советская реакция на югославскую программу была более мягкой. За три дня до начала VII съезда СКЮ журнал «Коммунист» в умеренных тонах критиковал югославский проект программы и в заключение писал, что товарищеская партийная критика не должна быть препятствием для дальнейшего развития дружеских отношений между нашими партиями и странами[217]. Менее чем через три недели «Правда» значительно усугубила эту «дружескую критику» и утверждала, что СКЮ «в ряде важнейших вопросов отошел от принципов марксизма-ленинизма»[218]. Затем, в конце мая, словно чтобы показать, что русские по-прежнему рассматривают вопросы теории и практики как единое целое, Советы отсрочили на пять лет предоставление Югославии обещанного ей кредита в размере 285 миллионов долларов. Наконец, выступая 3 июня в Софии на VII съезде Болгарской коммунистической партий. Хрущев сформулировал свое собственное отношение к Тито. Подобно китайцам, Хрущев резко критиковал югославов как «ревизионистов, лакеев империалистического лагеря». Он заявил, что «нынешний ревизионизм является своего рода троянским конем», средством «разложить революционные партий изнутри и подорвать единство марксистско-ленинской теории» Он также сказал, что в 1948 году Коминформ был принципиально прав, но что впоследствии он допустил в отношений Тито ошибки и излишнюю жестокость. Хрущев отметил, что он не стал бы повторять прежние ошибки. Он указал, что У югославских коммунистов есть «значительный революционный опыт и большие заслуги в борьбе против наших общих классовых врагов». По этой причине и несмотря на идеологические ошибки югославов, он объявил, что КПСС будет стремиться к достижению взаимопонимания и сотрудничеству с Союзом коммунистов Югославии. И даже если сотрудничество на партийном уровне не удастся, мы будем, сказал он, поддерживать и развивать нормальные отношения с Югославией в государственном плане