Возможно, что русские попытались (безуспешно) произнести государственный переворот в Тиране, чтобы свергнуть албанское руководство[27]. К 1960 году только одни албанские руководители явно присоединились к китайцам. К этому их побуждало то, что Ходжа, не без оснований, настолько страшился советско-югославского сближения, что именно в Китае он увидел идеального (и могущественного, и далекого) защитника Албании от Советского Союза, который, казалось, вновь идет к союзу с его смертельным врагом Югославией.
Московское совещание восьмидесяти одной партии в ноябре 1960 года сначала казалось сравнительно успешной попыткой компромиссного урегулирования китайско-советских разногласий: окончательное коммюнике носило явно просоветский характер. Но, как стало известно позднее, в действительности дело обстояло иначе. За резкой китайско-советской полемикой в Бухаресте (июнь) последовала еще более ожесточенная полемика в Москве (ноябрь). Здесь китайцы наотрез отказались согласиться с поддержанным Советами предложением о запрещении фракционной деятельности в международном коммунистическом движении. Советы отвергли китайское предложение о совместном китайско-советском директорате в этом движении, который официально узаконил бы китайские вето. Короче говоря, на Московском совещании в ноябре 1960 года китайско-советские отношения намного уху л шились.
После совещания непрерывное, хотя еще не публичное, ухулпент,е китайско-советских отношений было видно только из обострения советско-албанских отношений. С ноября 1960 гола по октябрь 1961 гопа было сравнительно немного советско-китайских опоро®. Поэтому с точки зрения указанной цикличности данный период можно считать периодом затишья. Китайско-советская полемика стала попросту более скрытой; сближение между Советским Союзом и Югославией активизировалось, а в течение весны и лета 1961 года—теперь это уже известно в подробностях — Советы продолжали безуспешно оказывать свое политико-экономическое давление на ощетинившуюся Албанию, которую защищал Китай. Таким образом, хотя с виду почти ничего не изменилось, на самом лр.ле произошло много событий. Это стало ясным, когда на XXII съезде КПСС, в октябре 1961 года, Хрущев публично осудил албанцев (с чем Чжоу Энь-лай опять же публично не согласился) и когда и декябпе Москва разорвала дипломатические отношения с Тираной[28].
На XXII съезде Чжоу Энь-лай сделал еще больше: после своей проалбанской речи[29] он возложил на могилу Сталина венок с надписью «Великому марксисту-ленинцу И. В. Сталину» и немедленно уехал в Пекин. После этого Хрущев удалил тело Сталина из Мавзолея. Резкая кампания против албанцев—не только со стороны Советов, но и многих других Коммунистических партий — достигла своей высшей точки в Декабре 1961 — январе 1962 года. Потом — видимо, опять в силу цикличности — нападки ослабли.