– Куда! Стоять! – Конвоир вскинул винтовку.
– По ногам! Живым брать! – Заорала Маша.
То ли по собственной воле, то ли по команде Маши конвоир стрелял по ногам.
– Попытка побега, товарищ старший лейтенант. – Конвоир, передернув затвор, выбросил стрелянную гильзу.
– Вижу. И что же ты его?
– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, разрешите обратиться? – Начальник конвоя с удивлением посмотрел на Машу. – Обращайтесь!
– Этот пленный, – Маша указала взглядом на корчившегося на земле немца, – военный преступник. Он не рядовой Вермахта, он эсэсовец, командовал карательным отрядом. Деревню они под Москвой сжечь хотели вместе с людьми, да мы помешали. Я его опознала и готова дать показания.
– Так, – глаза старшего лейтенанта блеснули недобрым огнем. – Каратель значит. Разберемся! Пошелюк! Симонов! – Подозвал он бойцов, – Немца в НКВД – это по их части. И вам, девушка, придется пройти тоже.
– Конечно, конечно, – согласилась Маша.
Вот это встреча! Уж кого, кого, а особиста, лейтенанта Трофимова, теперь уже капитана, с которым в свой первый день пребывания в прошлом пакет на ПО-2 везла Маша, встретить никак не ожидала. Он-то тут откуда? Узнал ее сразу.
– Маша! Живая, уже лейтенант и награды есть! Поздравляю! Ну, присаживайся. Чего тут случилось? Мне тут доложил только, что ты в том немце, которого при побеге подстрелили, эсэсовского карателя опознала.
– Да, опознала, подтвердила Маша.
– Хорошо, – кивнул Трофимов, под протоколом показания давать будешь.
Маша рассказала все, что помнила. Прочитала, поставила подпись.
– Да, – протянул Трофимов. – Я бы тоже, наверное, такое запомнил – из Нагана в сердце. Самому до сих пор тот бой по ночам снится, когда танк с гранатами подрывать полез. Сильно нас тогда немцы танками жали. Подорвал я его, а он меня. Осколок из-под сердца так и не вынули. Вот здесь в контрразведке теперь. И тебя, вижу, тоже зацепило.
– А, ерунда, – отмахнулась Маша. В порядке почти. Руку подлечу – и на фронт.
Зазвонил телефон. Капитан Трофимов снял трубку.
– Да. Привезли переводчика, отлично! Заводите.
– Фрау лейтенант ошибается. Он не офицер СС, а ефрейтор. Документы в машине сгорели случайно.
– Спроси его, – обратился Трофимов к переводчику, – почему пытался бежать?
– Он говорит, что сам сейчас не понимает – почему? Побежал и все.
– Раздеть его! – Приказал вдруг Трофимов конвоирам. – На груди след от пули в области сердца должен был остаться.
– Не надо. – Вдруг сказал немец на довольно хорошем русском языке. Я не ефрейтор, я гауптман. Мое настоящее имя Адольф Гимлер. Но мы не проводили карательной акции. Жители той деревни подлежали вывозу для добровольной работы в Германии, а в СС я никогда не был.