— Ах, сукин сын, — возмутился Селлерс, — еще спящим прикидываешься… Да я тебе…
— Дотронься хоть пальцем, и Мокси Мелон отберет твои нашивки.
— Послушай, Дональд, так мы ни к чему не придем.
— До Лос-Анджелеса долетим, и ладно. Больше мне ничего не надо. Я найму адвоката и буду вести переговоры только через него. Пока суд да дело, агентство «Кул и Лэм» раскроет убийство. А ты в это время будешь объясняться перед репортерами и утратишь авторитет. — И я опять закрыл глаза.
— Я не обязан везти тебя в Лос-Анджелес, — заявил Селлерс.
— Я отказался от права на убежище и нахожусь под арестом, — напомнил я.
— Ты, кажется, оставил арендованную машину в Палм-Спрингс? — поинтересовался Селлерс.
— Конечно, потом попрошу Берту забрать ее.
Я подавил наигранный зевок, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Я прямо-таки кожей чувствовал, как ворочаются мысли в голове Селлерса. Один раз я приоткрыл веки и глянул исподтишка на Селлерса. Тот хмурился, безмолвно шевеля губами.
Вскоре объявили, что самолет приближается к Палм-Спрингс. Селлерс неделикатно ткнул меня локтем в бок:
— Довольно дрыхнуть, просыпайся.
— В чем дело? — вскинулся я, как бы выныривая из дремоты.
— Тебе не придется распускать свой павлиний хвост перед лос-анджелесскими репортерами. Мы выходим в Палм-Спрингс.
— Что толку? — спросил я. — Когда в Лос-Анджелесе тебя репортеры не обнаружат, они моментально выяснят, где ты исчез. Тут-то и начнется настоящая охота.
— Пускай охотятся, — решительно сказал Селлерс. — Пошли.
И мы покинули самолет.
С моей помощью Селлерс отыскал на стоянке автомобиль, ключи — под резиновым ковриком, проверил зажигание.
— Куда теперь? — поинтересовался я.
— В управление, но по моему маршруту.
— Эта колымага обходится мне в десять центов за милю.
— Экая беда, — зацокал языком Селлерс. — Ты не желаешь сотрудничать со мной, я — взаимно.
— Послушай, — запротестовал я, — у меня есть определенные права. Я требую доставить меня в ближайший магистрат.
— На это ухо я глух. Я тебя не слышу.
— Пусть будет по-твоему. У Мокси Мелона найдутся ушные капли.
— А что скажешь, если я тебя отпущу на все четыре стороны?
— Не имеешь права. Ты представляешь власть и находишься при исполнении. Ты меня охраняешь.
— Могу устроить тебе побег.
— А я не хочу бежать.
— Ладно, чего же ты в конце концов хочешь?
— Хочу, чтоб меня освободили официально. Хочу, чтоб восстановили мое доброе имя. Вместе с Бертой Кул мы закончим это дело об убийстве, причем на сей раз никому из полиции не позволим присвоить наши лавры.
Селлерс стиснул зубы, заиграв желваками. Он выудил из кармана сигару и, не зажигая, принялся ее жевать.