— Ну-у, музыкантом!.. Чего мне в том хорошего, — пренебрежительно ответил мальчик. — Там переодеваться придется постоянно в разную одежу, бороду и усы наклеивать, — уже с детским оживлением стал описывать он перспективы своей будущей деятельности. — Револьверы тоже настоящие будут, в каждом кармане по штуке. Форму надену ихних солдат, будто ихний брат француз, либо англичанин, либо немец.
Авантюристический характер деятельности большевистских агентов захватывает детское воображение еще больше, чем разбойничьи похождения, а «новая» мораль прививается не только в школе и в комсомоле, вступление в который обязательно для желающих попасть в вузы, но ею пропитан весь окружающей быт.
Если присоединить к этому те «познания», которые за пятачок в изобилии преподаются советской прессой всем грамотным, не исключая и зачитывающихся газетами детей, то картина получится заслуживающей внимания.
— А вот Сечинский в банке, — выкрикивает на вербном торгу худенький мальчик лет девяти, протягивая прохожим стеклянную колбочку с фигуркой «чертика».
— Кто это Сечинский? — спрашиваю я, изумленная слышанным.
— Не знаете разве? Садист Гурвич, что судили недавно и прозвали Сечинским.
И маленький продавец обстоятельно рассказывает мне более чем пикантные подробности сенсационного процесса о притонах разврата.
Неблагоприятно влияющее на тираж однообразие советских газет заставляет государство прибегать для привлечения читателей к печатанию бесчисленных изобилующих нецензурными деталями процессов, поучительных не только для молодежи и детей, но иногда и для взрослых.
Зато в такие дни газеты нарасхват, народ «просвещается, а мимоходом читает прискучившие ему до отвращения «гипнотические» статьи о мировой революции и гибели капитализма и громкие посулы грядущих благ, в получении которых он уже давно изверился, но к которым, конечно, продолжает неустанно стремиться.
Школьники, школьницы и пионеры декламируют «о буржуйном родителе»:
Себе удовольствие делал
И тем нас на свет породил,
А потом, граждане и гражданочки,
Посадивши нас в эти саночки,
Стал еще измываться:
«Вы, — говорит, — гляди у меня, братцы…
Я — отец и над вами волен,
Мое слово для вас закон,
Что захочу,
Из вас скручу.
Аминь».
Маменька и папенька
Также есть у нас,
Только нынче они стали
Нам враждебный класс.
Физическое воздействие на детей строго преследуется, и не раз прибегавшие к нему родители отвечали «за жестокость».
Заглянул как-то в отдел рабочий, которого я раньше там не встречала.
— Ну что, закончилось твое дело с сыном? — спросил заведующий.