Проведи Сажерук еще одну ночь в сетке, он вообще забыл бы, что такое ноги. Превозмогая боль, он спускался за Бастой по лестнице в склеп неуверенной, словно у старика, походкой. Реза тоже шла спотыкаясь – ей, бедняжке, было еще хуже. Когда она поскользнулась на ступеньке, Баста подхватил ее под руку, но она вырвалась и посмотрела на него с такой ненавистью, что он больше не прикасался к ней.
В церковном склепе было сыро и холодно даже в такую жару, какая стояла в эти дни, когда от солнца на крышах плавилась черепица. В подвале старой церкви пахло мышами, плесенью и еще чем-то – Сажерук не мог распознать этот запах. Поселившись в заброшенной деревне, Каприкорн велел забрать решетками узкие клетушки, где в каменных гробах покоились давно умершие священники. «Для тех, кто приговорен к казни, гробы – самая подходящая постель», – заметил он смеясь. Юмор у него был особенный.
В конце лестницы, на нижних ступеньках, Баста грубо подтолкнул пленников – он боялся мертвецов и торопился выбраться отсюда. Дрожащими руками он повесил на крюк фонарь и открыл решетку камеры. В склепе не было ни электричества, ни отопления, ни прочих благ цивилизации – только каменные гробы-саркофаги да мыши, которые выскакивали из трещин в камне.
– Может, составишь нам компанию? – спросил Сажерук, когда Баста втолкнул их в камеру, где старинные сводчатые потолки были такие низкие, что стоять в полный рост было невозможно. – Посидим, поболтаем о привидениях. Я знаю про них парочку новых историй.
– Для тебя, Сажерук, гроб не понадобится, – прорычал Баста, словно пес, и запер за собой решетку.
– Точно, гроб не понадобится, разве что урна. – Сажерук отошел от решетки, чтобы Баста не смог дотянуться до него ножом. – У тебя никак новый амулет? – крикнул он, когда Баста был уже у лестницы. – Снова кроличья лапка? Я же тебе говорил, что она притягивает Белых Женщин, которые шепчут заклинания и шевелят ледяными пальцами.
Баста стоял на лестнице к нему спиной, сжав кулаки. «Как легко его напугать, – думал Сажерук. – Стоит сказать лишь несколько слов…»
– Помнишь, как они подбираются к своей жертве? – продолжал он тихо. – Они шепчут тебе на ухо: «Баста-а-а…» – и тебе сразу становится холодно, а потом…
– Скоро они твое имя прошепчут! – не дав ему договорить, испуганно сказал Баста и побежал вверх по ступенькам, как будто за ним уже гнались Белые Женщины.
Сажерук остался наедине с Резой. Похоже, в склепе, кроме них, больше не было ни души. Каприкорн иногда запирал здесь кого-нибудь, чтобы нагнать страху, но обычно узники, оставлявшие свои нацарапанные на саркофагах имена, просто бесследно исчезали.