Чернильное сердце (Функе) - страница 232

Мегги не видела, как молодой чернокурточник винтовкой заталкивал ее мать в соседнюю с Бастой камеру. В памяти остались только ступеньки, церковь и пыльная площадь, через которую Плосконос тащил ее, как мешок с картошкой.

– Неужели твой голос такой же дохлый, как ты сама, – съязвил он, опуская ее перед дверью комнаты, в которой ее держали с Фенолио. – Тогда вечером Тень у нас получится малахольная!

Мегги не ответила.

Когда Плосконос отпер дверь, она, не замечая Фенолио, залезла на свою кровать и уткнулась лицом в свитер Мо.

Описав точное местонахождение полицейского участка и присовокупив многочисленные указания, как пройти переулком, пересечь двор, подняться по лестнице к двери по правую руку и, войдя в комнату, снять шляпу, Чарли Бейтс предложил ему проститься и быстро идти дальше и обещал ждать его возвращения там, где они расстались.

Ч. Диккенс. Оливер Твист[20]

Больше часа Элинор добиралась до поселка, где был полицейский участок. И хотя моря еще не было видно, холмы здесь были более пологими и их склоны покрывали виноградники, а не густой лес, как вокруг деревни Каприкорна. Утро предвещало очень знойный день, но, выходя из машины, Элинор услышала вдали раскаты грома. Небо над головой было синее-синее, как океанская глубь – манящая, но опасная…

«Не будь идиоткой, Элинор! – сказала она себе, подходя к светло-желтому зданию полицейского участка. – Сегодня будет гроза, только и всего. Неужели ты стала такой же суеверной, как этот бандит Баста?»

Двое полицейских сидели в тесной комнатке. Их форменные куртки висели на спинках стульев. Под потолком лениво крутился большой вентилятор, но в помещении стояла такая духота, что было не продохнуть.

Полицейский помоложе, широким лицом и курносым носом походивший на мопса, даже не дослушав, высмеял Элинор. Он спросил, почему она такая красная, неужели любительница местного вина? Элинор чуть не спихнула его со стула, но второй полицейский – высокий худой человек с печальными глазами и темными волосами с залысинами – успокоил ее.

– Перестань! – сказал он напарнику. – Пусть она хотя бы договорит.

Он слушал, как Элинор рассказывала о Каприкорне и чернокурточниках, и лицо его оставалось бесстрастным. Потом, когда она поведала о поджогах и дохлых петухах, он нахмурился, а когда она дошла до Мегги и предстоящей казни – изумленно вскинул брови. Элинор не упомянула ни о книге, ни о том, каким способом совершится казнь сегодня вечером. Она сама, расскажи ей кто-нибудь подобную историю недели две назад, ни за что не поверила бы в эти небылицы.