– Звучит неплохо, – сказал я.
У. Голдман. Принцесса-невеста
– Тебе было тогда три года, Мегги, – начал Мо. – Помню, мы праздновали твой день рождения. Я подарил тебе книжку с картинками. Ну, ту, с морским змеем, у которого болели зубы, и тогда он обвился вокруг маяка…
Мегги кивнула. Эта книжка лежала в ее сундучке и уже дважды наряжалась в новое платье.
– Мы? – спросила она.
– Я и твоя мама. Уже тогда я не мог пройти мимо книжного магазина. Дом, в котором мы жили, был очень мал – мы звали его коробкой из-под обуви, мышиным домиком, как только мы его не называли, – но в тот день я опять купил целый ящик книг в одном букинистическом магазине. Элинор, – он бросил на нее взгляд и улыбнулся, – некоторые из них тебе очень понравились бы. И книга Каприкорна тоже была там.
– Это была его книга? – Мегги удивленно посмотрела на Мо, но он покачал головой.
– Нет, не в том дело, но… Давай все по порядку. Мама твоя вздохнула, увидев новые книги, и поинтересовалась, куда нам их опять ставить, но потом, естественно, принялась помогать мне их расставлять. В то время я всегда что-нибудь читал ей вслух по вечерам.
– Ты читал вслух?
– Да. Каждый вечер. Твоей маме это нравилось. В тот вечер она выбрала «Чернильное сердце». Ей всегда очень нравились сказки и приключения, истории, полные блеска и тьмы. Она могла перечислить тебе имена всех рыцарей короля Артура, знала все-все про Беовульфа и Гренделя, про древних богов и не таких уж древних героев. Истории про пиратов она тоже любила, но милее всего были ей такие, в которых был хоть один рыцарь, дракон или фея. И между прочим, она всегда была на стороне дракона. Правда, драконов в «Чернильном сердце» не было, но зато уж в избытке и блеска, и тьмы, а про фей и кобольдов и говорить нечего!.. Кобольдов твоя мама тоже обожала: и брауни, и бука бусов, и фенодиров, и фолетти с их бабочковыми крыльями – она их всех знала. Ну вот, мы выдали тебе стопку книжек с картинками, удобно уселись рядом с тобой на ковре, и я начал читать.
Мегги прислонилась головой к плечу Мо и уставилась на голую стену. На грязной побелке она увидела себя такую, как на старых фотографиях: маленькую, с пухленькими ножками, светловолосую, перебиравшую своими маленькими пальчиками страницы книжек с картинками. Так было всегда, когда Мо что-то рассказывал: Мегги видела картинки, живые картинки.
– Сказка нам понравилась, – продолжал отец. – Она была занимательна, хорошо написана и населена странными существами. Твоей маме нравилось, когда книга увлекала ее в неизвестность, и мир, в который ее звало «Чернильное сердце», пришелся ей по нраву. Порой история становилась очень мрачной, и всякий раз, когда начиналось особенно интересное, твоя мама подносила палец к губам, и я читал тише, даже если мы были уверены в том, что ты была занята своими книжками, чтобы слушать страшную историю, смысл которой тебе все равно было не понять. За окнами давно стемнело, – я помню все, как будто это было вчера, – стояла осень, и из окон дуло. Мы развели огонь в очаге – в «коробке из-под обуви» не было центрального отопления, зато в каждой комнате была печка, – и я начал седьмую главу. Тут все и случилось…