Юная госпожа замерла в ожидании.
Думузи распахнул дверь.
И как лунный луч она вышла к нему навстречу
из дома;
он взглянул на нее с восторгом,
обнял ее и поцеловал.
Имеющиеся здесь лакуны делают неясным то, что произошло дальше. Предположительно речь идет о совершении брачного обряда, о свадебном пиршестве и пребывании молодоженов в течение нескольких дней в доме родителей Инанны. Текст возобновляется (в третьей табличке) рассказом о возвращении супругов в родительский дом Думузи. На пути они делают остановку у храма личного бога Думузи, и Инанну просят лечь спать перед лицом бога (возможно, в надежде на провидческий сон), однако текст сохранился плохо, и смысл не вполне ясен.
После еще одной лакуны в табличке четвертой описывается испуг, который вызвали у Инанны все эти новые и непривычные для нее события: неужели в чужом доме ей предстоят какие-то обязанности, неужели ей придется работать? Думузи изо всех сил старается успокоить ее и приободрить: среди домочадцев ее окружат почетом, и она не будет ни ткать, ни прясть, ни утруждать себя какими-то еще домашними делами. Она останется, как и прежде, хорошо знакомой нам обеспеченной молодой женщиной, изысканной, не знающей забот и лишений:
Пастух обнял юную госпожу:
«Я не в рабство увел тебя!
Твой стол будет великолепен,
великолепен будет стол,
за великолепным столом я сижу.
Твой стол будет великолепен,
великолепен будет стол,
за великолепным столом ты будешь сидеть.
Моя мать сидит за обедом у чана с пивом,
брат Дуттур не сидит за столом,
сестра моя Гештинанна не сидит за ним,
(но) ты омоешь руки
за великолепным столом
[49]!
О невеста моя, холст ты не будешь ткать для меня!
О Инанна, нить ты не будешь сучить для меня!
[О невеста моя,] шерсть ты не будешь прясть для меня!
[О Инанна,] основу ты не будешь плести для меня!»
Так, согласно этой безобидно-юмористической повести, Инанна явно одерживает верх, и начинается их короткая совместная жизнь.
Совершенно иными по стилю и тональности предстают свадебные тексты, обладающие специфически ритуальной подоплекой или окружением. В качестве примера приведем текст, происходящий, по-видимому, из Урука и повествующий о том, как в этом городе праздновался брак Думузи-Амаушумгальанны с Инанной. В нем, по мере развертывания событий, описываются различные культовые действия — с точки зрения расположившегося в непосредственной близости наблюдателя. Для удобства назовем этот текст «Урукским»[50]. Предположительно данное произведение, подробно изображающее культовые действия в песнях, вызывало у почитателей на краю толпы ощущение большей причастности к событию и помогало им следить за происходящим.