– Это странно и удивительно, но замену человеческим отношениям женщина может найти в лошадях, – возобновила свой рассказ Джейн Мари. – Существует полный набор всех возможных видов близости, но наше общество зациклено только на одном из них – на сексуальной близости. Когда я только купила моего жеребца, он выглядел таким жалким! Но я начала за ним ухаживать – и он стал таким грациозным, таким красивым! У него изменились осанка и фигура. Изменилась даже походка этой лошади, потому что она пришла в себя, восстановила свою внутреннюю сущность.
– А что восстановила лошадь в тебе самой?
– Иметь лошадь – все равно что иметь пару ног быстрее, чем у парня, который может избить девчонку. Я выросла на северо-западе штата Монтана, где женщинам угрожает насилие еще с ранней юности. У меня была лошадь – и это значило, что я могу убежать. Верхом на лошади я могла их обогнать, оказаться быстрее. Но дело не только в этом. Мне удалось избежать подростковой депрессии – и все потому, что у меня была лошадь. Другие двенадцати- и четырнадцатилетние девчонки часами рассматривали себя в зеркало, колдуя над прическами и гадая, обратят на них внимание мальчики или нет. А я занималась тем, что прихорашивала мою лошадь и расчесывала ее хвост, – и поэтому меня не особенно волновало, как выглядят мои волосы и есть ли у меня на лице прыщи. Но меня ужасно беспокоило состояние копыт лошади и ее внешний вид. Вечерами я осторожно заплетала ей гриву, стараясь не дернуть ни за один волосок, и расчесывала ей хвост.
– Думаю, неправильно считать, будто лошади заменяют любовников. Лошади заменяют нам наше «я».
Опавшие листья мягко устилают тропинку, и копыта лошадей, ступая по ним, производят суховатый, ритмичный, шелестящий звук. От старинных фонарей, засиявших золотистым светом, протянулись через парк несколько постепенно блекнущих дорожек. Птицы и чирикают вверху, и возятся в кустах. Воробьи, зяблики, голубые сойки и кардиналы клюют дикие семена и ягоды. Вороны, голуби, чайки и другие питающиеся объедками птицы копошатся в мусорных баках. Дятлы и синицы добывают из-под коры деревьев впавших в зимнюю спячку насекомых. В городе так много кирпича и стали, что птицы стаями слетаются издалека в парк, в котором к тому же во множестве водятся и летучие мыши, и разные насекомые. В этом огромном оазисе дикой природы ее древние драмы разыгрываются так же просто и дерзко, как на каком-нибудь альпийском лугу или глубоко в пещере Нью-Мехико. Стоит ноябрь, «месяц ветров» (или, как называют его англосаксы, wint-monat