В начале шестидесятых, когда я училась в школе, хорошенькие девушки не занимались любовью с парнями – большинство из нас просто не знали, как это делать. Но целоваться-то нам было можно! Мы часами целовались на поломанном переднем сиденье чужого «шевроле», который, когда ехал, дребезжал так, будто грохнулся буфет с целым сервизом. Мы целовались самозабвенно, мчась на мотоцикле и изо всех сил стиснув руками сидящего впереди парня; мотоцикл трясло так, что наши бедра едва не превращались в желе. Мы страстно целовались около бассейна с черепахами в парке, или в местном розарии, или в зоопарке. Мы целовались нежно, понемногу и смущенно. Мы целовались жарко, и наши языки раскалялись докрасна. Мы целовались, забыв о времени, потому что влюбленные всего мира поняли бы наше желание. Мы целовались дико, почти болезненно, с невероятным, изматывающим упорством. Мы целовались тщательно, изощренно, словно придумывая поцелуи. Мы целовались украдкой, встречаясь между уроками в школьных коридорах. Мы вдохновенно целовались в темноте во время концертов – так, как, по нашему мнению, целовали своих дам такие музыкальные рыцари страсти, как участники дуэта «Праведные братья» (The Righteous Brothers). Мы целовали одежду или вещи, принадлежащие нашим парням. Мы целовали ладони, посылая парням через улицу воздушные поцелуи. Мы целовали подушки по ночам, воображая, будто это наши парни. Мы целовались бесстыдно, со всей жизнерадостной энергией молодости. Мы целовались так, как если бы поцелуи могли нас спасти от нас самих.
Перед моим отъездом в летний лагерь (а это приходилось делать всем четырнадцатилетним девушкам в городках Пенсильвании, чтобы убить время), мой парень, которого мои родители не одобряли (он принадлежал не к той религии) и с которым мне запрещалось встречаться, каждый вечер проходил через город восемь километров и влезал через окно в мою спальню, чтобы меня поцеловать. Наши поцелуи не были «французскими», взасос (о таких мы и не слыхивали), и не сопровождались ласками. Это были просто целомудренные, от всей души, чисто подростковые поцелуи, когда вы прижимаетесь друг к другу губами и испытываете обморочное томление. Когда я уехала в лагерь, мы переписывались, но, когда осенью в школе занятия начались снова, наш роман как-то сам собой сошел на нет. Я до сих пор помню эти летние ночи. Помню, как мой парень прятался в туалете, когда случайно появлялись мои родители или брат, как потом мы с ним целовались почти час, и он уходил домой до наступления темноты, а я изумлялась его решимости и власти поцелуев.