Даже сейчас мне по-прежнему тяжело вспоминать о поместье. Думаю, в конце концов я призна́ю, что это был необходимый этап в моей работе, а то, что она мне нравится, сомнению не подлежит. Думаю также, что профессиональные наживки умеют отделять разум от желаний, а навести мосты через пропасть между ними способна только сила воли. Но мое рацио, все, что не имеет отношения к моему псиному, просто кипит от негодования при воспоминании о том, что пришлось пережить за годы ученичества. Я благодарна Небу за то, что после ухода Женса наши тренировки вошли в более спокойное русло, а также за то, что моей сестре не пришлось пройти через эти унижения.
Женс презирал обычный театр. Многие маски, утверждал он, должны осваиваться в полной изоляции и с чувством незащищенности. Нередко он заставлял нас репетировать в открытом море на борту его яхты, во время далеко не безопасных переходов. Или в своем доме в Барселоне, где правила устанавливал только он. Но он всегда мечтал об уникальном пространстве – закрытом и в то же время таком близком, – где «его наживки» чувствовали бы себя и в самом деле уязвимыми. Так что, когда он выбрал это лежащее в руинах поместье в «Призрачной зоне», несколько спин согнулось в угодливом поклоне и несколько рук поспешили подписать необходимые документы. Естественно, то были другие времена – изумление и паника перед ненавистью и безумием «общего врага» явно способствовали реализации проекта. Отдать одиноко стоящий дом и кучку подростков доктору Женсу – высоким чиновникам это не казалось чрезмерной ценой за спасение страны; в отношениях с ними Алварес сыграл ту же роль посредника, как и тот, что понадобился нацистскому правительству для передачи лаборатории и еврейских детей в распоряжение доктора Менгеле. В конце концов и тех и других так ни в чем и не обвинили, поскольку они были всего лишь анонимными бюрократами, которые с известной очередностью сменялись на соответствующих должностях. Если вина на ком-то и лежит, то на Женсе; остальное именовалось «политической ответственностью», которую всегда легко взять на себя, подав в отставку. Что же касается издевательств, которым подвергались в этом месте мы – неопытные девчонки и безусые мальчишки, отобранные Женсом для особого обучения, полагаю, они пошли по статье «побочные издержки».
Навигатор прокладывал мой маршрут: автострада на Эстремадуру, съезд такой-то, ответвление такое-то, шоссе, грунтовая дорога. Не раз, когда я видела ее посреди пустых полей Ла-Манчи, как это случалось и в прошлом, после долгого пути по грязным, раскисшим после недавних дождей дорогам, сердце мое, стоило только выехать на эту грунтовку меж кустов и урбанистических прожектов, пронзила грусть. В то же время давал знать о себе и резкий выброс чистого адреналина: в конце концов, этот пейзаж – декорация моих многочисленных кошмаров, в которых недостатка не было.