Настал миг, когда Наблюдатель, очевидно, потерял терпение. Он вытер губы салфеткой и указал рукой на пустые банки на столе:
– Убери это, Пабло. Я пойду вниз, за вещами.
Увидев, что, набрав код на табло, он скрылся за дверью в дальнем конце комнаты, я решила: пришло время действовать. У меня уже болели колени, на которых я стояла, болело ушибленное о стол правое бедро, рана наверняка кровоточила. Щека возле разбитого рта распухла, словно за ней была картофелина, я по-прежнему хотела пить, а теперь еще есть и пи́сать. Собрав эти ощущения в один комок, я превратила их в эмоцию. Это были физические проблемы, но я трансформировала их в интонацию:
– Пабло.
Мальчик убирал со стола пустые упаковки из-под сэндвичей. Он поднял глаза.
– Пабло, давай так: ты поможешь мне, а я помогу тебе, идет?
Он не ответил. Я взглянула на дверь в противоположном углу. Спустившись вниз, во второй подвал, Наблюдатель оставил ее приоткрытой: мне были слышны его шаги. Сколько времени ему понадобится, чтобы сходить за «вещами»? Не думаю, что много. А может, он еще и наблюдает за мной через скрытые камеры, так что если я попытаюсь, то ничего не потеряю.
Женс тогда сказал: «Ребенок может стать ключом. Вряд ли он увидит в тебе союзника, но, даже если и так, попробуй его завербовать».
Пабло продолжал убирать со стола, сгребая остатки ужина в металлическое ведро, тоже белое. У него, как и раньше у его отца, тоже упала банка, но он терпеливо повторил требуемое действие и не успокоился, пока крышка ведра не закрылась как следует. «А он настойчив», – подумалось мне. Я попробовала воздействовать на его рациональную сторону:
– Если ты мне поможешь, обещаю: отец тебе ничего не сделает. Нас будет двое.
– Мы не сможем победить моего папу. Он очень сильный.
– Но мы можем сбежать.
– Он нас поймает. Папа хорошо бегает.
– Ты знаешь окрестности. Мы где-нибудь спрячемся.
– Нет, я не сумею хорошо спрятаться.
Давить было нельзя. Заметив, что мальчик вертит что-то в руках, я сменила тему:
– Что это у тебя?
Он пожал плечами. Это была маленькая игрушка, которую он вынул из пластикового пакетика, – она, наверное, служила бонусом к чипсам или конфетам: черная тыква на гибкой палочке. Когда палочка раскачивалась, глаза тыквы начинали светиться и слышалось уханье. Я вспомнила, что до Хеллоуина оставалось меньше недели. Встряхнув тыкву пару раз, мальчик, казалось, устал и сложил палочку пополам, будто задался целью ее сломать. Мне показалось, он так погрузился в это занятие, что я решила использовать ситуацию, чтобы завоевать его доверие.