Темный взгляд отпустил ее.
— Вверх по реке, — повторил он. — Хорошо, мальчик. Прости. Я, похоже, спутал тебя с другим. Бог с тобой.
Вася перекрестилась, поклонилась и убежала, сердце колотилось. Она не знала, было ли это от его взглядов, или от его вопросов.
Соловей был недовольным, но стоял там, где она его оставила. Кобылицу оттащил ее хозяин, и потому он был раздражен еще сильнее.
Медовое пирожное (купленное с прилавка, где от всего поднимался пар) вернуло Соловью хорошее настроение. Вася забралась на него, желая уйти. Хотя рыжий боярин ушел, его взгляд словно висел перед ее глазами, и шум города начинал давить на голову.
Она была почти у ворот города, когда оглянулась на яркую арку. За ней был двор таверны, было заметно купальню.
Боль головы и холод Васи тут же отступили. Она с тоской смотрела на двор.
— Идем, — сказала она Соловью. — Я хочу искупаться. Я найду тебе сено и кашу.
Соловей любил кашу, так что хмуро посмотрел на нее, когда она слезла с него. Вася смело вошла, ведя коня за собой.
Они не заметили маленького мальчика с голубыми губами, который отцепился от тени зданий и убежал.
Женщина вышла из кухни, полная от запасенного летом и без части зубов. Ее лицо было красивым как увядшая роза, что уже миновала лучшее время и желтела.
— Что тебе, мальчик? — спросила она.
Вася облизнула губы и заговорила смело, как мальчик Василий Петрович.
— Зерно и загон для моего коня, — сказала она. — Еду и ванну мне. Если можно.
Дама ждала, скрестив руки. Вася, понимая, что за радости чем — то нужно платить, полезла в карман и дала хозяйке серебряник.
Глаза женщины стали круглыми, как колеса телеги, манеры сразу смягчились. Вася поняла, что дала слишком много, но было поздно. Во дворе кипела работа. Вася повела Соловья в маленькую конюшню (конюха рядом он не потерпел бы). Жеребец страдал, ведь его для вида привязали к общему столбу, но его угостили еще одним пирожным и охапкой сена, что с дрожью протянул конюх.
— Моему коню нужна теплая миска каши, — сказала Вася мальчику. — И не трогай его, — она вышла из конюшни с уверенным видом. — Он кусается.
Соловей послушно прижал уши, конюх вскрикнул и побежал за кашей.
Вася сняла плащ в чистой кухне и села на скамейку у печи, греясь.
«Почему не остаться тут на ночь или три? — подумала она. — Я не спешу».
Еду приносили несколько раз: капустняк и горячий хлеб, жареная рыба с головой, каша и пирожок, вареные яйца. Вася ела, и хозяйка прослезилась от голода растущих мальчиков. Она дала Васе молоко с медом, пока пила пиво.
Когда Вася устроилась на скамейке, женщина похлопала ее по плечу и сказала, что ванна готова.