— Ты научишь меня и магии? — спросила она. — Делать огонь взглядом?
Огонь вспыхнул, бросив резкие тени на лицо Морозко.
— Нет магии.
— Но ты…
— Что — то есть или его нет, Вася, — перебил он. — Если ты что — то хочешь, значит, у тебя этого нет, значит, ты не веришь, что оно там, и его там не будет. Огонь или есть, или нет. То, что ты зовешь магией, просто запрет миру быть не таким, как ты желаешь.
Ее уставшая голова не понимала это. Она нахмурилась.
— Но делать мир таким, как хочешь, не для юных, — добавил он. — Они хотят слишком многого.
— Откуда ты знаешь, чего я хочу? — не удержалась она.
— Потому что, — процедил он, — я значительно старше тебя.
— Ты бессмертный, — отметила она. — Ты ничего не хочешь?
Он затих, а потом сказал:
— Согрелась? Попробуем снова.
* * *
Четвертой ночью, когда Вася сидела с синяками у костра, и больно было так, что она не могла даже устроиться на спальном мешке и уснуть, она сказала:
— У меня есть вопрос.
Ее кинжал лежал на его колене, он водил ладонями по клинку. Краем глаза она замечала кристаллы льда, что следовали за его пальцами, делая лезвие гладким.
— Говори, — ответил он, не подняв взгляд. — Какой?
— Ты забрал моего отца, да? Я видела, как ты уехал с ним, когда Медведь…
Руки Морозко застыли. Выражение лица настойчиво намекало ей замолчать и идти спать. Но она не могла. Она столько думала об этом одинокими ночами в седле, когда холод не давал уснуть.
— Ты так делаешь каждый раз? — спросила она. — Для всех, кто умирает на Руси? Забираешь мертвых на лошади и увозишь?
— Да… и нет, — он продумывал слова. — Я отчасти присутствую, но… это как дыхание. Ты дышишь, но не осознаешь каждый вдох.
— Ты осознавал, — едко спросила Вася, — когда мой отец умер?
Тонкая морщинка пролегла меж его бровями.
— Больше обычного, — ответил он. — Но это потому, что я — мое думающее я — было неподалеку, и потому что…
Он резко замолчал.
— Что? — спросила девушка.
— Ничего. Я был неподалеку, и все.
Вася прищурилась.
— Ты не должен был забирать его. Ты мог его спасти.
— Он умер, чтобы защитить тебя, — сказал Морозко. — Он этого хотел. И он был рад уйти. Он скучал по твоей матери. Даже твой брат знал это.
— Тебе все равно, да? — рявкнула Вася. Это было проблемой: не смерть отца, а безразличие демона холода. — Думаю, ты и над моей матерью стоял, чтобы забрать ее у нас, а потом увез моего отца. Однажды и Алеша окажется в твоем седле, а там и я. И для тебя это просто, как дыхание!
— Ты злишься на меня, Василиса Петровна? — его голос был с долей удивления, хоть приглушенного, как падающий снег. — Думаешь, смерти не было бы, если бы я не вел людей во тьму? Но я стар, мир был еще старее до моего первого восхода луны.