Когда Вася проснулась утром, Морозко и кобылица пропали. Его словно тут не было, словно это приснилось ей, но следы от копыт остались, как и сияющий кинжал рядом с новым седлом и пухлыми сумками. Кинжал теперь не напоминал лед, металл был бледным, он был в кожаных ножнах с серебром. Вася села и хмуро посмотрела на это.
«Он сказал тренироваться, — Соловей понюхал ее волосы. — И что кинжал не будет застревать в ножнах на морозе. И что люди с оружием умирают быстрее, так что лучше не носить кинжал открыто».
Вася подумала о руках Морозко, исправляющих ее хватку. Она подумала о его губах. Ее кожа покраснела, она вдруг разозлилась, что он поцеловал ее, оставил дары и бросил без слов.
Соловей не сочувствовал, а фыркал и вскидывал голову, желая бежать. Вася хмуро нашла хлеб и медовуху в сумке, съела и бросила снег на костер (который быстро потух, продержавшись так долго), закрепила мешки на седле и забралась на Соловья.
Версты летели без проблем, и у Васи были дни пути, чтобы набраться сил, чтобы помнить — и пытаться забыть. Но утром, когда солнце озарило верхушки, Соловей вскинул голову и шарахнулся. Вася вздрогнула и сказала:
— Что! — а потом увидела тело.
Он был крупным, но теперь его борода была в инее, открытые глаза смотрели, замерзшие и пустые. Он лежал на окровавленном снегу.
Вася с неохотой спустилась на землю. Подавив тошноту, она поняла, от чего умер мужчина: удар меча или топора по месту, где шея соединялась с плечом, и это рассекло его до ребер. Она подавляла отвращение.
Вася коснулась его окоченевшей руки. Следы сапог вели к нему, он бежал до конца.
Но где были его убийцы? Вася склонилась над следами мертвеца. Новый снег сделал их размытыми. Соловей шел за ней, нервно дыша.
Деревья резко закончились, и они оказались на краю полей. И посреди полей была сожженная деревня.
Васе снова стало плохо. Деревня напоминала ее: избы и сараи, бани, деревянные ступеньки и поля. Но эти дома стали дымящимися руинами. Забор лежал на боку, как раненый олень. Дым катился над лесом. Вася вдохнула, прижав к лицу рукав. Она слышала вой.
«Те, кто это сделал, ушли», — сказал Соловей.
«Он не так давно», — подумала Вася. Огоньки еще мерцали в деревне, не успев погаснуть. Выжившие скованно двигались, словно готовые присоединиться к груде мертвых перед развалинами маленькой церкви. Было слишком холодно, чтобы тела начали пахнуть. Кровь застыла на их ранах, они смотрели, раскрыв рты, на ясное небо.
Живые не поднимали взгляды.
В тени избы женщина с темными косами сидела рядом с мертвым. Ее ладони сжимались, как засохшие листья, тело обмякло, хотя она не плакала.