— Иди ты к шерху! — выплюнула Мел и вновь рванулась прочь, упираясь ладонями Лунному в грудь.
— Тише…
Теар сильнее стиснул объятия, не позволяя ей дергаться. Прижал к груди, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Как усиливается запах крови.
И это было плохо. Очень плохо.
Еще несколько рьяных попыток освободиться, и Мел, наконец, выбилась из сил. Обмякла, тяжело дыша и всхлипывая в такт собственному рваному дыханию.
А потом тихо, но очень твердо произнесла:
— Я ненавижу тебя. Слышишь? Ненавижу…
И затихла, продолжая мелко дрожать в его руках. И в образовавшейся вокруг густой непроницаемой тишине Теар отчетливо почувствовал, как тонкая, еле различимая нить их связи со звоном оборвалась, оставив в душе пугающую чернильную пустоту.
* * *
Я не могла в это поверить. Все это было каким-то бредом. Кошмаром, страшным сном, который никогда не должен был случиться в реальности.
Но он случился. Кровь на одежде, боль во всем теле. И сердце, что, казалось, вырвали из груди, растоптали тяжелым подбитым железом ботинком и сунули обратно, чтобы оно нещадно ныло, чтобы непрестанно напоминало о том, как со мной поступили. Как поступил со мной мужчина, которому я доверяла, которым в тайне восхищалась, которого… любила.
Сил не осталось. После вспышки злости навалилась адская усталость. Я даже до кровати дойти не смогла. Теар подхватил меня на руки и аккуратно уложил на постель.
А я хотела лишь одного — чтобы он больше не прикасался ко мне. Чтобы убрался к шерховой матери от моей постели, из этой комнаты и из моей жизни. Я не мола смотреть на него, не могла слышать. А этот ублюдок все крутился рядом и не затыкался, словно нарочно. Уговаривал поесть, уговаривал поспать, уговаривал выпить лекарство.
Я не хотела есть, и не хотела пить. Я вообще ничего не хотела. Казалось, желаний не осталось. Ничего не осталось от меня прежней — лишь поломанная кукла, неспособная даже самостоятельно встать с постели.
Кровотечение все не прекращалось. Живот непрестанно ныл, и я всеми силами гнала от себя мысли о потерянном ребенке. Но они все равно упрямо лезли в голову, просачивались в сознание, как просачивается вода сквозь зыбкий песок.
И я кляла себя за то, что была такой невнимательной. Что не поняла, не заметила своего положения. А ведь последние дни меня частенько мутило и кружилась голова, но я, дура, списала все на волнение перед ритуалом. И про женские дни совершенно забыла.
Они должны были прийти сразу, как только я бросила пить противозачаточную настойку. Уехав за перевал, я ещё какое-то время продолжала принимать ее. У меня было слишком много хлопот, чтобы отвлекаться на женские недомогания. Отказалась от настойки, только когда достаточно обжилась. Кажется, это случилось перед самым приездом Теара. А потом все так закрутилось… Нападение в горах, прибытие во дворец, торжественный прием, подготовка к ритуалу…