— Был я в командировке в Пустошке, — стал рассказывать другую историю Шабанов. — Захожу в промкомбинат, познакомился с секретарем парторганизации Васильевым, ну и пошли в цех, а там увидели нас рабочие и заулыбались: «Крякни, Иваныч! — говорят ему. — И где же твоя знаменитая прическа?» Он отшучивается, а я ничего не понимаю, ну а потом он и рассказал, что ему позвонил по телефону один журналист из нашей газеты и с полчаса про разное расспрашивал, а потом появился в газете очерк… И написано там, что… Иваныч задумчиво почесал нос, потом достал расческу, причесал свои черные густые волосы и удовлетворенно крякнул… Дело в том, что этот Иваныч лыс, как тыква, а крякнул он удовлетворенно потому, что передовик механического цеха Липатов выполнил норму на двести процентов. Наверное, по этому поводу и можно крякнуть, я не спорю, но дело в том, что этого передовика за какой-то хулиганский проступок посадили в тюрьму на два года…
— Редактор не заплатил Блохину за этот халтурный очерк ни копейки, — сказал дядя Костя. — И еще выговор влепил.
Сева Блохин из сельскохозяйственного перешел в промышленный отдел. Печатался он много и считался неплохим газетчиком. Но, пожалуй, никто еще из журналистов не додумался собирать материал для очерка по телефону.
Сергей давно уже заметил, что Сева Блохин стал халтурить. Писал он бойко, но стертым языком и скользил по поверхности. Как говорится, брал то, что лежит на виду. Сева предложил ему в альманах рассказ, но Сергей отверг его. Рассказ был примитивный и весь пестрел штампами. Когда он стал все это объяснять Блохину, тот молча забрал рукопись и ушел. Как потом Сергей узнал, этот рассказ похвалила Рика Семеновна и посоветовала дать почитать Дадонову — главному редактору альманаха. Павел Петрович рассказ забраковал, тогда Блохин послал его в «Огонек», откуда его тоже быстренько прислали назад. Все это узнал Сергей от Вали Молчановой. За последний год в газете не появилось ни одного материала за ее подписью. Окончательно разуверившись в себе, Валя с большим удовлетворением воспринимала неудачи других.
После того как Сергей отказался вставить в сборник его слабый рассказ, Сева не заходил к нему в кабинет, где теперь обычно собирались главные остряки редакции, и даже перестал здороваться.
— Мне в альманах позарез нужен юмористический рассказ… — сказал Сергей. — Написал бы кто-нибудь, черти? Столько историй знаете…
Володя Сергеев подошел к окну и распахнул форточку.
Ветер в ту же секунду запустил свою длинную лапу в комнату и смешал пласты синего дыма под потолком. На журнальном столике зашелестели подшивки газет. Лицо у Сергеева стало смущенным. Поправив очки в коричневой оправе, он пробормотал: