— Я не понимаю, о чем вы, — сказал он.
— Волков толковой подписи-то к снимку не может сделать, — заметил Лобанов.
— Подписи не может делать, а вот очерк написал, — сказал дядя Костя.
— Может быть, в человеке неожиданно талант открылся, — улыбнулся Кодозоев. — Разве такого не бывает?
— Я в это не верю, — заявил Лобанов.
— А я верю, — сказал Козодоев. — Сергей всегда был толковым парнем. И как у журналиста у него великолепная хватка… Только вот скрывать свои способности не стоило бы…
— Ну, ладно, — продолжал редактор. — Как говорится, муж и жена одна сатана… Кто еще хочет высказаться?
— Мне понравился очерк, — сказал Султанов. — Честно говоря, до сих пор не могу поверить, что это написал Сергей… Чувствуется рука мастера, но если кто-то ему и помогал, все равно это здорово. Даже не хочется говорить о мелких стилистических погрешностях, а их здесь немало. В очерке жизнь, живые люди. Чтобы написать такой очерк, нужно самому побывать и на свиноферме, и в телятнике, и в домах. И поэтому мне смешно слышать, Тимофей Ильич, твои слова о том, что этот очерк написан в Москве.
— Не написан, а продиктован, — сказал Лобанов. — Мне сегодня Новиков жаловался, что все деньги с его телефонного счета куда-то исчезли, а когда мы попросили бухгалтерию навести справки, оказалось: три или четыре получасовых разговора с Москвой, как кошка языком, слизнули казенные денежки…
Сергей покраснел. Что было, то было. Несколько раз разговаривал он из промотдела с Лилей поздно вечером. Новиков сам дал ему пароль. Правда, ни Новиков, ни Сергей не ожидали, что разговор займет столько времени…
— Я думаю, Волков беседовал с женой не об очерке, — с улыбкой проговорил Козодоев.
— Деньги за личные междугородные переговоры вычесть у Волкова из зарплаты, — сказал Голобобов. — Вот еще, взял моду из редакции звонить! Нашел переговорный пункт!
— Я не только из кабинета Новикова звонил, — признался Сергей. — Из сельхозотдела тоже, и из отдела культуры…
— Я ему разрешил, — ввернул Султанов.
— Когда твоя жена заканчивает университет? — спросил редактор.
— Через полтора года.
— Черт возьми, ты нас вконец разоришь!
Когда смех умолк, Голобобов серьезно сказал:
— Заплати в бухгалтерию, и чтобы больше этого не было. Даже с разрешения сердобольных заведующих отделами.
Сергей в знак согласия кивнул головой. «А все-таки сволочь этот Лобанов! — подумал он. — В такой момент про телефон вспомнил…»
Дядя Костя не хвалил очерк и не ругал. Он сказал, что его нужно почистить и сократить. Все эти лирические отступления, зарисовки о природе надо ужать. Газета не альманах.