— Никто не верит, что это ты сам написал очерк, — сказал он.
— А вы? — взглянул на него Сергей.
— Верю, — ответил он, — но не понимаю, почему ты раньше не писал?
— Не хотел у вас хлеб отбивать, — усмехнулся Сергей.
Ну как объяснить, что он и сам не подозревал об этом, что встреча с Лилей всколыхнула его, а огромное желание выручить, помочь ей натолкнуло на мысль написать вместо нее зарисовку о колхозной ГРЭС? Почему он раньше не писал? Да потому, что и в голову такое не приходило! Газета — это особый жанр. Статьи, очерки на промышленные, сельскохозяйственные темы его не привлекали. Для того чтобы написать такой материал, нужно было вникнуть в суть дела, как говорится, повариться в этом котле, что он и сделал, приехав в деревню за полосой, а раньше это не входило в его обязанности. Он делал снимки людей за работой, пейзажи, фотоэтюды, а остальное его не касалось… Нельзя сказать, чтобы он вообще до этого никогда не написал ни строчки. Он писал для себя: стихи, рассказы, даже начал повесть… Но об этом никто не знал, не исключая и Николая Бутрехина. Причем всеми этими литературными упражнениями он занимался в армии и на целине. И сейчас на этажерке хранится толстая папка с его пробами пера… Он не раскрывал ее с тех самых пор, как стал фотокорреспондентом областной газеты.
— Скажи честно, — спросил Александр Арсеитьевич, — ты недоволен, что тебя определили в отдел информации?
— Я хотел к Султанову, — ответил Сергей.
— И Султанов хотел тебя взять… Редактор потом согласился.
Сергей удивленно уставился на Козодоева. Серые глаза со скрытой усмешкой смотрят на него. Русый чуб спускается на правый глаз. Нос в щербинках, щеки — тоже.
— Я был против, — сказал Козодоев. — Грош цена тому газетчику, кто не поработал в отделе информации… По чести говоря, это самый боевой, оперативный отдел в газете. И ты должен его пройти. А потом можешь в любом отделе работать.
— Мне почему-то казалось, что в отделе информации, как правило, самые бездарные сотрудники сидят… Кто ничего, кроме небольшой информашки, написать не может.
— Напрасно так думаешь, — посерьезнев, сказал Александр Арсентьевич. — Через несколько месяцев для тебя в области не останется белых пятен. Ты будешь все знать: предприятия, села, города, известных людей. А писать очерки и фельетоны никто тебе не запрещает. В отраслевом же отделе ты будешь знать лишь какую-либо одну сторону жизни…
— А может быть, все это зря? — сказал Сергей. — Мне и фоторепортером было хорошо… И потом, больше свободы. Вот вернется Володя Сергеев из командировки и запряжет меня…