– Я представляю, что вы испытали, когда обнаружили эти записи! – Зимин покачал головой.
Северцева вздохнула:
– Игорь Станиславович, я вам один совет дам. Вдруг пригодится. Никогда не узнавайте чужие секреты. Боль хранивших их может убить вас. Вы поймете их нечеловеческую пытку, но сделать уже ничего не сможете.
– Там было что-то серьезное?
– Да, для моей матери – да. И настолько, что она должна была поделиться этим хоть с кем-нибудь. Хоть с бумагой. Она это и делала.
– И что же там было? Впрочем, если вам не хочется говорить, не надо. Я все понимаю… – Зимин, казалось, был искренен.
А Северцева рассматривала его и думала о том, что она расскажет ему эту тайну. Потому что он – посторонний человек. Потому что так она, может быть, выбьет из его рук тайное оружие и лишит возможности шантажировать ее. Она расскажет, потому что Зимин, скорее всего, никогда не сможет воспользоваться этой информацией. И уж точно никто уже от огласки не пострадает. Ни матери, ни отца, ни бабушки, ни тети уже давно не было в живых. Антошин ничего не знает, не знает сын. Но эти двое всегда ее поймут и всегда, что бы ни случилось, будут на ее стороне. Уж в этом Северцева всегда была уверена.
– Я расскажу вам, о чем прочитала в дневнике, – она посмотрела прямо в лицо, – моя мать занималась проституцией.
– Что? – Зимин даже покраснел.
– Мы же с вами знаем, что такое было и есть. Было всегда и будет всегда. Мама была красива, умна, много читала, знала несколько языков. Она выросла в интеллигентной семье. У нее были прекрасные манеры. Что ее заставило этим заняться? Она не пишет об этом. Наверное, что-то такое было. Впрочем, вы не поверите, я этот вопрос сама себе никогда не задавала. Я с детства усвоила, что в этой жизни может случиться все! И не нам судить и осуждать кого-либо. Я этот вопрос – почему? – запретила себе задавать. Я не хочу ничего знать. Мне вполне достаточно того, что я уже знаю. Так или иначе, она встречалась с мужчинами. Конечно, она не «дежурила» на улице или в холле отеля. Она была очень дорогой девушкой. И встречалась с очень непростыми людьми. Да, она отчитывалась перед людьми из комитета. Да, она сообщала информацию о зарубежных гостях, как тогда было положено.
– Она писала об этом в своих дневниках? – удивился Зимин.
– Да, не так прямо, но догадаться можно.
– Может, она работала на спецслужбы? – предположил Зимин.
– Я не могу сказать. Вы же знаете, тогда и это могло быть. Во всяком случае, в кино видели. И с моим отцом они познакомились в гостинице. Но вместо одной ночи случились отношения в несколько лет. И только когда мама поняла, что беременна, она порвала с этим человеком. Она бросила эту профессию. Она писала, что мое рождение изменило практически все в ее жизни. И надежды ее были связаны только со мной. С моим отцом она долгое время не поддерживала отношения. Он ее потом сам нашел. Но там было положение, карьера, семья, дети. Мама не хотела это разрушать. Я не знаю, как что между ними происходило в те годы, только родилась я, а через некоторое время обо всем узнали родные. Бабушка и тетя. Бабушка была жесткой. Она не умерла со стыда, она не причитала, она не билась в истерике, от того, что дочь проводила вечера в дорогих гостиницах Москвы. Он потребовала уйти из дома. Ради подрастающей дочери, ради меня. И мама ушла.