– Как померла?
– Молча. Жила себе, жила, да и померла. Сегодняшний, что ли? Не знаешь, как люди мрут?
Я выронил бумаги, которые до этого сжимал так, словно они были самой важной вещью в жизни. Следом за ними сполз на пол и я, хватаясь за стальной косяк двери. Ноги стали ватными и подкосились сами собой.
«Всё обстоит гораздо лучше, чем можно было изначально себе представить», – всплыли в голове слова главврача, который тут же, с задором в голосе сообщил о предстоящих водных процедурах, которые полезны его заржавевшим от времени суставам.
– Как она умерла? – спросил я таким жутким голосом, что сам испугался.
На этот раз тётка отреагировала на вопрос со всей серьёзностью. Мне даже не пришлось угрожать ей или применять силу. Она отложила в сторону тряпки и села на койку, а когда увидела меня на полу, трясущегося и комкающего хрустящие бумажки, то тихим дрожащим голосом выдавила:
– Сердце у неё… Инфаркт.
– Как?! – прорычал я.
– Эвтаназия. Ей укол сделали.
– Зачем?
– А я почём знаю? Есть приказ – мы исполняем. Начальству видней, наверное. А ты кто такой?
Я не ответил. Посмотрел на часы, прикинул, где в местных окрестностях располагаются ближайшие бассейны, встал и быстрым шагом двинулся к выходу. Нужно было успеть застать Карла Генриховича резвящимся в стерильной воде бассейна.
Охранник на выходе попытался меня задержать. Не думаю, что он делал это для того, чтобы обезопасить главврача. Скорее, это была мелкая пакостная месть за унижение, которому я его подверг. Он сидел в своём аквариуме и опять читал газету, старательно делая вид, что не замечает сдержанных просьб открыть замок и выпустить меня наружу. Удар ноги о турникет и звон хромированных труб заставили его сначала подпрыгнуть на месте, а затем и торопливо нажать нужную кнопку. Когда я проходил мимо стеклянной будки, он вжался в её противоположную стенку и проводил меня округлёнными от страха глазами.
Я пробежал пешком четыре с лишним километра, даже не задумываясь о том, что можно было без особых проблем проделать этот путь на общественном транспорте. На самом деле так даже вышло быстрее, но в тот момент я не стремился мыслить рационально. Всю оперативную память в голове занимали слова Карла Генриховича: «Всё обстоит гораздо лучше, чем можно было изначально себе представить…»
Когда я вошёл, а точнее ворвался, в холл бассейна «Арена», вся моя одежда уже была насквозь пропитана потом. Не обращая внимания на возмущения и возгласы, доносившиеся с ресепшн, быстрым шагом прошёл в мужскую раздевалку.
Я успел вовремя. Карл Генрихович стоял у небольшого шкафчика для вещей и натягивал на тощую морщинистую задницу полосатые плавки. Без врачебного халата вся его важность куда-то испарилась, и теперь передо мной стоял немощный сутулый старик, кожа которого была покрыта тёмно-жёлтыми возрастными пятнами. А отсутствие очков в золотистой оправе окончательно превращало психиатра-убийцу в жалкое создание.