– Ошибся. – Мой голос звучал уверенно, но в сердце зашевелилось сомнение.
Дарклинг покачал головой.
– Я вижу тебя насквозь. Думаешь, я являлся бы тебе снова и снова, не будь ты так одинока? Ты звала меня, и я откликнулся.
Я не могла поверить собственным ушам.
– Ты… ты был там?
– В Каньоне. Во дворце. Прошлой ночью.
Я покраснела, вспомнив, как его тело накрыло мое. Меня захлестнула волна стыда, но с ним пришло и облегчение. Значит, он не был плодом моего воображения.
– Это невозможно, – выпалил Мал.
– Ты понятия не имеешь, на что я способен, следопыт.
Я закрыла глаза.
– Алина…
– Я видел тебя настоящую, – сказал Дарклинг, – и ни разу не отвернулся. Никогда. Может ли он сказать то же самое?
– Ты ничего о ней не знаешь! – яростно возразил Мал.
– Пойдем со мной, и все закончится – страх, неуверенность, кровопролитие. Отпусти его, Алина. Отпусти их всех.
– Нет.
Но даже пока я качала головой, что-то во мне воскликнуло: «Да!»
Дарклинг вздохнул и оглянулся через плечо.
– Приведите ее.
Вперед прошаркала сгорбленная фигура в темной вуали, двигаясь медленно, словно каждый шаг приносил ей боль. Багра.
Мой желудок скрутило от тошноты. «Почему она такая упрямая? Почему не уплыла с Николаем?» Если только… Возможно, Николай так и не смог отплыть.
Дарклинг опустил руку на ее плечо. Багра вздрогнула.
– Не трогай ее! – сердито произнесла я.
– Покажи им, – приказал ей парень.
Женщина откинула шаль. Я резко втянула воздух. Кто-то позади меня застонал.
Это оказалась не Багра. Я не знала, кто это. Повсюду были укусы, вспухшие черные бугры плоти, перекрученные комья кожи, которые уже никогда не залечишь, – ни с помощью гришей, ни как-нибудь еще, – очевидные отметины ничегой. Затем я увидела потускневшее пламя ее волос, красивый янтарный оттенок оставшегося глаза.
– Женя! – ахнула я.
Все замерли в жутком молчании. Я шагнула вперед. Тут Давид протолкнулся мимо меня и сбежал с алтаря по ступенькам. Женя отпрянула от него, натягивая вуаль обратно, и отвернулась.
Давид помедлил. Протянул руку и ласково коснулся ее плеча. Я заметила, как поднималась и опускалась спина девушки, и поняла, что она плачет.
Я прикрыла рот рукой, не сумев сдержать всхлип.
За этот длинный день мне довелось увидеть сотни ужасов, но именно этот сломал меня – Женя, пятящаяся от Давида, как испуганное животное. Лучезарная Женя с алебастровой кожей и изящными руками. Стойкая Женя, выдержавшая бесчисленные унижения и оскорбления, которая всегда ходила с высоко поднятой головой. Глупая Женя, которая пыталась быть мне подругой и осмелилась проявить ко мне милосердие.