Это предупреждение показалось мне странным на тот момент, но сейчас оно отдается в моей голове тревожным звоночком.
Марию везут в больницу, откуда она впоследствии сбежит. Покойтесь с миром, Мадделена и Пио Аккардо. И покойся с миром я, потому что Мария вернется, чтобы завершить начатое.
Я не хочу оставаться здесь и дожидаться контрольного в голову.
Я напрягаю мышцы живота и подтягиваюсь вверх, обхватывая руками ветку. Левая нога воет от возмущения. Меня прошибает холодный пот, и перед глазами плывет. Я закусываю губу, чтобы снова не отключиться, и моя кровь смешивается с кровавой кашей, оставленной Марией.
Нога вывернута. Кожа везде цела, но ступня смотрит в другую сторону. От малейшего нажима накатывает тошнота.
До земли остается всего несколько футов, и я прыгаю, хотя знаю, что сделаю только хуже. Я приземляюсь на здоровую ногу и тяжко приваливаюсь к стволу дерева за спиной. Рюкзак Шерилин вжимается в кору дерева. Понимая, что сам я никуда не уйду, я хватаюсь за толстую ветку и начинаю гнуть. Дерево протестует и изгибается в упрямую дугу, пока наконец с треском не отламывается от ствола.
Опираясь на самодельный посох, я делаю первые робкие шаги. Медленно и мучительно, но я могу двигаться.
Я осторожно трогаю пальцами ожог на шее, и на них остается липкое черное месиво сгоревшей кожи. Дав себе слово больше так не делать, я выковыриваю из глаз кровавые корки и гляжу по сторонам. Я у подножья утеса, на опушке леса. Раз Мария планирует возвращаться в церковь, надо убираться отсюда подобру-поздорову. А самое главное, ни в коем случае не думать про то, что рок зажал меня в свои тиски и мои поступки уже не играют роли. Это пораженческие мысли.
Сквозь деревья я вижу клочки горизонта, перемежеванного холмами. Пока я мысленно прокладываю маршрут к тем холмам, в кармане раздается знакомый сигнал.
Экран разбит, но телефон все еще работает. Всплывающее окно уведомляет меня о том, что заряд батареи – десять процентов.
Под ним размещено второе уведомление: «Ваша видеозапись «Без названия» успешно загружена на YouTube!»
Далеко не сразу я понимаю, что все это значит. Какая еще видеозапись? В голове пусто, хоть шаром покати. Травмы явно не пошли на пользу логике, памяти и здравому смыслу, а они сейчас так необходимы мне, чтобы выжить.
Ну конечно. Видеозапись. Видеозапись, которую я сделал в бойлерной «Сансет-Касла», пока меня не выкинуло назад, в 1983-й, а потом вперед, в Хэллоуин. Из-за чудовищного сигнала приема сорокасекундный ролик грузился в Интернет целую вечность, попутно подъедая остатки моей батареи.