- Готово. А куда ты их потащишь?
- Надо вернуть их. Вернуть туда, откуда они пришли.
- К ведьме? У вас с ней тоже договор?
- Да. Я дал слово, что не буду вредить им. К тому же, кикморы - созданы из моих древ.
- А могу я, - сказал Олег, - могу я ее увидеть?
- Лучше бы этого никогда не случилось мальчик. Ведьмы – это не те существа, с которыми стоит заводить знакомства.
- Ты можешь спросить о моих родителях?
- Она будет говорить, только если захочет. Но я попытаюсь. Жди меня. Я прибуду до восхода. Стереги Тео, - крикнул он напоследок, скрывшись за первой полосой деревьев. Скакал он совершенно беззвучно.
Откуда-то с макушек деревьев прилетела черная сова и села на холм.
- Будешь следить за мной? Я за господином Кительсоном, а ты за мной? – спросил мальчик у совы.
- У-у-у! - крикнула сова, сделав полуоборот головой.
- Не понимаю я, что ты там угукаешь, - махнул он и вернулся в убежище.
***
Олег сидел на стуле подле Теодора Кительсона. Спустя какое-то время раненый задышал. Сначала грудь поднималась медленно, водоросли, что вились в ране, растягивались и воздух со свистом проходил сквозь них. Затем раненый задышал все сильнее и сильнее. Олег смочил найденную на столе тряпку и приложил ее к голове Теодора Кительсона. Когда Сизый бывал в бреду вызванным пшеничной настойкой, Олег постоянно так делал. Голова Теодора Кительсона горела. Тряпка быстро отдала прохладную влагу, и Олегу пришлось смочить ее еще раз. Постепенно дыхание раненного успокоилось, а жар отступил, но лишь для того, чтобы ударить с новой силой. Жар вернулся не один, он привел с собой сильнейшие судороги. Теодора Кительсона выгнуло словно коромысло, за которое прицепили два тяжеленых ведра с водой. Мальчик боялся, что тот сломает хребет, но трогать не решился. В момент судорог Теодору Кительсону был похож на мост. Напряженный человеческий мост. После еще пяти примочек, жар отступил, забрав судороги, и больше не вернулся. Мужчина успокоился. Водоросли, заполняющие рану, срослись с окружающей кожей и укрыли рану бронзовой коростой. После чудесных метаморфоз Олег поверил в исцеляющую силу Лешего.
Некоторое время он просидел возле Теодора Кительсона, но когда тот по-хозяйски закинул руку за голову, словно ничего с ним и с его грудью не случилось, мальчик откинулся на стуле и погрузился в дрему. Только теперь ощутил он всю усталость дня. Все что случилось с ним за предыдущий день и эту ночь, пролетело перед тяжелыми веками, подхватило его ураганом, и выбросило куда-то далеко. Мальчик уснул.
***
Проснулся Олег на кровати, на той самой, на которой лежал раненый. Теодор Кительсон стоял неподалеку, перед большим зеркалом. Он с каким-то детским интересом разглядывал бронзовую сеточку, что выросла на месте раны. Глаза его светились от радости.