Куммер умудрялся всплывать даже на таком мелководье. Цепляясь длинными пальцами за ближайший валун, он вполголоса бормотал себе под нос:
– Роза, иди скорее, у меня встал! Не встал, а всплыл, идиёт…
Оленька заливисто хохотала и, шлепая ладонями по воде, брызгала ею Арику в удивленное лицо. Потом, пытаясь оттянуть от проступивших на мокрой ткани сосков кофточку, хлопала ей обратно по груди и вновь оглашала пространство звенящим хохотом.
Боцман тихонько выл, словно выпущенный хозяином погулять цепной пес, и слезы счастья, смешиваясь с прозрачной водой ручья, катились по его щекам.
– Никогда! Господи! Я больше никогда…
Хоаххин не верил своим «глазам», то есть очкам, конечно же. Никакого ручья в широкой каменистой ложбине не было. Запах чистой проточной воды был. Свежесть родникового холода была. Но ручья не было! Люди прыгали в пыли, воздевали руки к небу, счастливо кричали и «плескались». Но… когда он снял очки и аккуратно подключился к глазам веселящихся внизу людей, то едва не задохнулся от удивления. Вода была. Много. Чистая, холодная, живительная вода. В этот момент Хоаххин почувствовал укол осторожного постороннего взгляда и тут же «спрятался» в себя. Надев очки, полковник, не двигаясь с места, постарался как можно внимательнее рассмотреть тот участок джунглей, который начинался сразу за «ручьем» и откуда он почувствовал взгляд чужого наблюдателя. Ничего. Тишина.
* * *
Откуда-то из-за ложбины отчетливо потянуло легким ветерком, тронувшим траву на той стороне «ручья». Ветерок быстро оформился в гудящий поток плотного воздуха, и прямо над россыпью пыльных булыжников появились двое пришельцев. Женщина в возрасте с лицом, испещренным морщинами, с давно поседевшими редкими волосами на голове, и мужчина с выкатившимся «пивным» брюшком в потертой, покрытой пыльными пятнами футболке…
Сначала глайдер, на котором они прибыли, завис прямо над «ручьем», а потом плавно опустился, погрузившись на четверть длины опор в воду, и затих. Так что Уголь смог, наконец, рассмотреть двоих пришельцев в коротких бежевых шортах и такого же цвета отглаженных рубахах. Молодая, симпатичная, широко улыбающаяся девушка и такой же статный широкоплечий парень. Они весело наблюдали за застывшими от удивления, мокрыми с головы до ног гостями, видимо, их собственного мира, не торопясь нарушить многообещающую паузу. Наконец, насладившись значительностью момента, парень, на лацкане воротника рубахи которого Уголь теперь отчетливо видел небольшой бейдж с двумя буквами «Эн Эн», или, скорее, латинскими «Аш Аш», совершенно не ломая языка, по-русски, начал произносить приветственную речь. Причем приветствие это никак не сочеталась ни с произошедшими совсем недавно событиями, ни с окружающим людей пейзажем.