9.5. Индивидуализация как политический феномен
Распад идентичности, рост нарциссизма и культ потребления привели к становлению нового социально-политического феномена — индивидуализированного бесклассового общества. Однако, оказавшись «по ту сторону классов и слоев», современный человек не обрел социального равенства, как когда-то ему обещал Карл Макс: напротив, неравенство в предельно индивидуализированном сообществе только усилилось и приобрело новые формы. Но если раньше мы могли говорить об обнищании классов (например, пролетариата и крестьянства), то теперь каждый в одиночку противостоит грозным факторам безработицы и инфляции.
Поданным немецкого Федерального ведомства занятости, каждый третий трудоспособный немец в течение 10 лет по меньшей мере один раз испытал на себе, что значит быть безработным. Ни одна квалификация или профессиональная группа не гарантирует сегодня от риска безработицы. Новая индивидуализированная бедность растет в современном обществе, при этом неравенство не устраняется, а только переносится в область индивидуализации социальных рисков. Возникает парадоксальный феномен — новая непосредственность индивида и общества, в том смысле, что общественные кризисы кажутся теперь индивидуальными и больше не воспринимаются в их общественно-политическом сознании современным человеком. Многие политические аналитики именно здесь усматривают корни современной «волны психозов» и массовых самоубийств в высокоразвитых странах[225].
Одновременно сильно возрастает значение ориентации на индивидуальный успех, с игнорированием всех общественных обязательств. Исследования социологов свидетельствуют, что для современного человека главным становится развитие личных способностей, самоосуществление, высокий уровень личных доходов и идея о том, что «нужно постоянно двигаться вперед». В поисках самоосуществления люди меняют профессии (невиданная прежде популярность «второго высшего образования»), объезжают все уголки мира (стремительный рост туристического бизнеса), разрушают самые прочные браки и вступают в кратковременные связи (распад традиционной семьи и рост нерегистрируемых гражданских браков), увлекаются нетрадиционной медициной, йогой, постятся и переходят из одной психотерапевтической группы в другую (психоаналитика стала самой модной профессией).
Все это ставит под сомнение все прежние политические концепты: классы, партии, идеологии как формы институализации политической активности современного человека. Развитие индивидуализирующего процесса сопровождается похоронным звоном по всем прежним политическим институтам. Как отмечает Ульрих Бек, в современных западных демократиях партийные центры теряются в догадках по поводу растущей доли «переменных избирателей», которые на каждых выборах голосуют по-новому: из-за них политический гешефт становится непредсказуемым. Если всего несколько десятилетий назад такой «кочующий электорат» оценивался круглым счетом 10%, то в начале XXI в. их доля составляет уже 40%