В концепции американского глобального превосходства, сформулированной З. Бжезинским, среди четырех имеющих значение областей мировой власти называется также и культура (наряду с военной сферой, экономикой и технологиями). Носам Бжезинский все время оговаривается: культурное превосходство является недооцененным аспектом американской глобальной мощи. И что бы ни думали «некоторые» о своих эстетических ценностях, американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особенно для молодежи всего мира[138].
Действительно, в мировых каналах коммуникаций американские телевизионные программы и фильмы занимают почти три четверти мирового рынка (хотя сам Бжезинский говорит о их «некоторой примитивности»). Американская популярная музыка лидирует на хит-парадах, язык Интернета — английский, наконец, Америка превратилась в Мекку для тех, кто стремится получить современное образование: выпускников американских университетов можно найти на всех континентах, в каждом правительстве. Стиль многих зарубежных демократических политиков все больше походит на американский: в конце 1990-х гг. стремление копировать популистское чувство локтя и тактику отношений с общественностью американских президентов становится «хорошим тоном» для весьма многих политических лидеров «большой семерки». Все это, делает вывод Бжезинский, и является условием установления «косвенной и на вид консенсуальной американской гегемонии»[139].
Так какова же на самом деле роль культурного превосходства в информационном обществе? И что такое символический капитал культуры в информационном пространстве глобального мира?
Политическая история свидетельствует, что удержать пространство мировых империй одной только силой никогда не удавалось. Недаром политологи оперируют понятием «легитимность власти» — идеей добровольного признания большинством граждан существующей системы политического господства. Римская империя обеспечивала свое геополитическое могущество не только с помощью более совершенной, чем у других народов, военной системы, но и с помощью культурной гегемонии. Высокая притягательность римской культуры, высокие стандарты жизни, высокий статус римского гражданина в глазах чужестранцев обеспечивали особую геополитическую миссию империи.
Имперская власть Китая была построена в целом на других идеях и принципах: здесь решающее значение имел эффективный бюрократический аппарат, система единой этнической принадлежности и только потом — система военной организации. Но Китайская империя также укрепляла систему имперского господства за счет сильно развитой идеи культурного превосходства.